Купец медленно поднялся из-за стола, надел шапку, оправил кафтан и посмотрел на есаула сверху вниз:
— Готовься. Через пару дней надо отправляться, чтоб успеть до холодов. Но смотри, если что-то пойдет не так, тебе первому голову снимут.
Карачи и Кучум стояли на пригорке, откуда было видно, как внизу ревёт и пляшет пламя. Жёлтые-красные языки хватали воздух. Ветер рвал дым, и порой сквозь него мелькали странные чёрные фигуры, похожие на людей в толстых черных одеждах.
— Видишь, Кучум, как всё просто, — сказал мурза Карачи.
Он, как всегда, улыбался.
Хан медленно повернул голову.
— Ты очень умный, Карачи. Очень.
— Да, погибнут многие наши воины, — сказал Карачи, — но так и должно быть. А большинство выживет.
Снизу, от пылающего костра, к ним поднялся один из телохранителей хана. В руках у него была побывавшая в огне промазанная глиной войлочная накидка.
Карачи взял ее и поднес Кучуму. Хан внимательно посмотрел на нее.
Войлок, когда-то мягкий и плотный, теперь стал жёстким, как старое седло. Слой глины потрескался, посерел, местами облупился, обнажая подпалённые, чернеющие волокна. Пахло гарью и жжёной шерстью. Кучум потрогал его рукой, и крошки глины осыпались, словно пепел.
Но внутри войлок почти не пострадал. Чуть потемнел, но остался мягким, почти как прежде.
— Огонь не возьмет эту одежду, — усмехнулся Кучум. — Как быстро мы сможем сделать много ее?
— Несколько месяцев на это уйдет, — ответил Карачи. — Мы соберем весь войлок, какой найдем у людей, и сделаем еще. На это будет нужна шерсть, но ее можно добыть. Мы делаем юрты, ковры… значит, сделаем и одежду. А уж глиной промазать ее — дело нескольких дней.
— Как все просто оказалось, — задумчиво сказал Кучум. — Удивительно. Значит, огненные трубы Ермака станут бессильны?
— Не совсем, — отрицательно покачал головой Карачи. — Но мы победим. Теперь мы знаем, с чем столкнемся, к тому же у нас будет очень хорошая защита.
— Из оружия у него останутся одни пушки и ружья. Порох ему последним обозом доставили.
— Да, — подтвердил Карачи. — Но он его очень много потратил на защиту Искера, а новых обозов, по слухам, не предвидится. А еще скоро случится то, что лишит Ермака и этого. Может, даже сегодня ночью.
Проснулся я резко, как от толчка. Будто кто то тряхнул за плечо и шепнул в ухо — вставай. Но в избе никого не было. Никаких звуков, только слабый свист ветра за окном. Некоторое время я лежал, прислушиваясь, но не услышал ничего подозрительного.
Но все равно было почему-то не по себе.
Я так сильно устал за последние дни или интуиция почувствовала какую-то угрозу? Раньше со мной такое бывало. Не всегда, но периодически. Несколько раз даже крепко выручило.
Я сел, нашарил сапоги и натянул их. Сон возвращаться, похоже, не собирается, а сидеть внутри в темноте невыносимо.
Ночь была тёмная. Звезды будто кто-то притушил. Пахло сыростью — похоже, на утро обещался дождь. Острог, внутри которого находилась моя изба, был пуст, только где то за дальним сараем что-то шевельнулось — скорее всего, собака.
У ворот острога стояли два часовых. Оба опирались на пищали и скучали.
— Ночь какая тихая, — сказал мне один из них.
— Да. Даже слишком, — согласился я.
Я вышел из ворот острога.
Город спал. Избы казались неживыми. Лишь в паре из них сквозь окна виднелись маленькие огоньки — светила свеча или лучина.
Я поднялся по лестнице на стену и посмотрел на Иртыш — черный, как смола. Только вдали что-то мерцало — наверное, кто-то жег костер. Татары? Едва ли. Скорее всего, рыбаки или охотники из местных.
И вдруг послышался крики.
— Кто ты? Стой! Стой!
Затем за стенами острога разгорелся огонь — стали видны его отблески, а потом раздался чудовищный взрыв. Земля заходила ходуном, изнутри острога вверх ударило пламя и полетели искры, а вместе с ними взлетела крыша порохового склада. Я инстинктивно ухватился за стену, чтобы не упасть.
Мелькнула мысль — живы ли те, кто ночевал в остроге, неизвестно, но пороха у нас теперь точно нет. Остался лишь тот, что в пушках, да который у казаков при себе.
В городке раздались крики, люди начали выскакивать на улицу. В первые секунды никто ничего не понимал.
Какой-то человек, успев до взрыва перескочить стену острога, забросил крюк на внешнюю стену и быстро карабкался по веревке наверх. Меня поразило то, что он был в казачьем кафтане, хотя кто он, в темноте я рассмотреть не сумел. Судя по всему, именно он устроил взрыв. Никакого оружия, кроме подаренного Ермаком засапожного ножа, у меня с собой не было. Выхватив его, я бросился наперерез.