Мы еще немного постояли молча. Лес вокруг был тихий, прохладный, спокойный, он ничего не знал о наших проблемах. Ермак наконец-то дал знак возвращаться.
— Пора обратно, — сказал он.
Мы сели на лошадей. В обратный путь отправились в молчании, погруженные в тяжелые размышления. Я держал в руках кусок войлока и думал, что теперь все изменилось. Огонь был нашим главным оружием, нашей надеждой, но теперь и она пошатнулась.
По сути, мы остались безоружными. Пороха нет, а огнеметы теперь неэффективны. Все плохо.
— Надо искать пирит, — сказал я по дороге Ермаку. — Найдем его, будем с порохом. Надо отряжать чуть ли не всех на поиски, благо Кучум сейчас ушел. Других вариантов я не вижу. Я объясню, как этот камень выглядит, и пусть все отправляются. Составить маршрут, и вперед. Иначе беда.
— Хорошо, — вздохнул Ермак. — Правильно говоришь.
…В тесном дворе острога не протолкнуться было — казаков набилось столько, что доски частокола, казалось, вот-вот лопнут. Сотни глаз смотрели на меня. Сотни людей — загорелые, в кафтанах, кто-то с поседевшей бородой, кто-то едва юнец, но с саблей за поясом. Стоял шум. Кто-то спорил о делах, кто-то ругался, кто-то зевал. Я взобрался на бочку, чтоб хоть немного возвыситься над толпой. Сразу стихло.
— Значит, так, — начал я. — Слушайте внимательно. Мы ищем камень, что зовётся пирит.
Люди переглянулись. Кто-то хмыкнул:
— Камень? Нам нужен камень? Зачем?
— А вот затем, — ответил я, — что с ним у нас появится порох. Все знают, что у нас его почти не осталось.
Казаки дружно затихли. Чем грозит отсутствие пороха, все понимали хорошо. А знали бы еще, что огнеметы скоро почти перестанут работать…
— Камень желтоватый, блестит, словно золото. Увидите такой — сразу берите кусочек и везите сюда.
— Где его искать? — спросил один из казаков.
Я кивнул.
— Слушайте. Пирит любит скалы и берега рек. Особенно там, где вода размывает землю, обнажает корни и камни. Он часто прячется в глине, в сланце, бывает в гальке. Иногда валяется прямо на поверхности — кажется, что кусок золота в грязи лежит. Иногда — глубже. Бывает большими кусками, бывает мелкими. Ищите жёлтые искры под солнцем.
— Сколько искать? — хмуро спросил кто-то сзади. — День, два?
— Сколько понадобится, — отрезал я. — Поймите: без него — никак.
Казаки зашумели, кто-то недовольно, кто-то охотно — мол, поищем, куда деваться.
— Не бродите просто по лесу, — добавил я. — Глаза открыты держите! Вниз по рекам, в оврагах, у обрывов, особенно там ищите.
Я спрыгнул с бочки. Гул голосов поднялся вновь. Ко мне подошли сотники, чтобы определиться, кто куда поедет.
На следующий день десятки казаков выехали в разные стороны. Отряды расходились, как лучи от солнца, оставляя острог почти пустым и тихим. Я тоже сел в седло — не могу же сидеть в избе и ждать.
Три дня мы мотались по окрестностям. Объехали леса, бродили по руслам рек, лазили по глинистым обрывам.
Ничего.
Даже дети у местных спрашивали — может, видели такой камень? Те таращились, качали головами.
— Камень-то жёлтый? — уточнял кто-то из казаков. — А не золото ли ищем?
— Не золото, — повторял я, — пирит.
— Ну а если золото найдем? — устало усмехался другой.
Я только махал рукой.
На четвёртый день мы ускакали ещё дальше — казалось, ещё чуть-чуть, и мы упремся в край земли. Наверное, почти сотня километров от острога, за рекой, за лесом. Я сидел в седле часами, спина и ноги ныли, будто пробежал марафон.
И всё без толку.
Каждое утро начиналось одинаково — быстрое холодное умывание, завтрак, седло. День за днём одна и та же дорога, те же обрывы, те же вопросы к местным рыбакам и охотникам. Ответы одинаковые: никто не видел, никто не знает.
К вечеру лошадь шла уже неохотно, я сам держался в седле с трудом, мышцы наливались тяжестью. Но останавливаться нельзя.
Однако дни шли, а мы возвращались в острог лишь с усталостью.
Ермак молча смотрел, как мы въезжаем, и только кивал:
— Ну?
Я качал головой.
Казаки ворчали, но продолжали искать
Пять дней я провёл в седле, почти не слезая. И всё зря.
Похоже, что что мы все-таки остались без серы. И значит, без пороха. Следующего штурма мы не выдержим.
Глава 8
Я сидел на бревне возле пристани и смотрел на реку. Вечерняя вода темнела, Иртыш казался совершенно спокойным.
Я тоже выглядел спокойным. После стольких дней непрекращающихся поисков на меня нахлынула жуткая усталость. Сил почти не осталось.
Пороха нет. Это не проблема, это приговор. Огнеметы, которые только что нас спасли, во второй раз не смогут этого сделать. Татарская смекалка не подкачала. Толстая войлочная одежда, промазанная глиной, защитит татар Кучума от огня на время, достаточное для того, чтобы взобраться на стену.