— Я тебе расскажу, кто они. Чтобы ты знал, с чем имеешь дело.
Он провёл пальцем по столу.
— Первый — Прохор Колотухин по кличке Тюлень. Здоровый, как бык. На вид добродушный, будто сонный. Но это до поры. Когда надо — убивает, даже не думая. Когда-то бурлачил на Волге, потом его взяли за убийство. Сбежал. Теперь он мой человек, я плачу ему. Сила у него звериная. Она часто бывает нужна.
Скрыпник кивнул, вспомнив круглое лицо и вялый взгляд.
— Второй — Митка Салтыков, — продолжил Анисим. — Кличка Бритва. Жилистый, шустрый, язык как игла. Любит ухмыляться, но в этой ухмылке нет веселья. Когда-то он скот резал на ярмарках — коров, овец. А потом понял, что кошель у человека ничуть не труднее вскрыть, чем брюхо у барана. С тех пор нож с руки не выпускает. У него характер… дерганый. Может шутить, а может в тот же миг приставить лезвие к горлу. Запугивать любит. Это его забава.
— Третий — Харитон Бессонов, — сказал купец. — Кривой. У него один глаз прямо смотрит, второй будто на сторону. В остроге сидел за разбой на большой дороге. Потом сбежал.
— Четвёртый — Савва Губарев, — Анисим налил себе ещё медовухи. — Монах. Был послушником, но из монастыря его гнали — вор, пьяница, да ещё и драчун. Теперь носит рясу, как память, и постоянно бормочет молитвы. С головой у него не все в порядке. Не обращай внимания. Привыкнешь, хотя поначалу страшновато будет.
— Пятый — Левонтий Чернавка, — сказал купец. — Знает, как человека связать — верёвкой, кушаком, хоть собственным поясом. Если кого нужно взять живым, а не убить, — его работа. Воровал женщин, продавал в дальние земли. Вспоминает то время с тоской. Говорит, хорошо было.
Анисим откинулся на лавке, глянул на Скрыпника.
— Теперь понимаешь, с кем будешь дело вести?
— По виду догадался, — ответил Елисей. — Таких рож я давно не видел. Татары хана Кучума и то добрее.
— Правильно говоришь, — кивнул Анисим. — Ты неглупый. Только не подведи их во время пути, а то всякое может случится. Я держу их подле себя. Такие люди нужны.
— Куда везти этого казака, когда поймаем?
— Они знают, — хохотнул Анисим. — Есть тайное место в лесу. Далеко, не найти там ту избу никому. Колдовское место. Думаешь, казак там будет первым? Хахаха! Богатства без крови не зарабатываются. Так повелось с давних времен. Ничего тут не изменишь. Есть в той избе подвал, в стене которого кольцо с цепью. Как поймет казак, что до него тут много кто бывал, сразу по-другому заговорит. Ну а не заговорит… сам виноват будет.
Скрыпник вышел из избы Анисима, притворил дверь и сразу почувствовал, как прохладный вечерний воздух хлестнул в лицо.
Он постоял у порога, втянул носом воздух и не двинулся дальше. Вечер был тихий: вдали слышался лай собак, кто-то подковывал коня у кузни, из-за частокола тянулся звук чьей-то песни — глухой, упрямый, без радости. Всё казалось обычным, спокойным, почти мирным.
— Зачем я в это ввязался? — негромко сказал он себе.
Он пошёл по улице, сапоги глухо стучали по утоптанной земле. Изба осталась позади, вместе с теплом и тяжёлым взглядом купца.
— Жил бы себе спокойно, — сказал Елисей, — работал бы на Строгановых. Было бы у меня своё место, тёплая изба и хлеб на столе. Нет, захотелось денег. Ну да ладно, теперь уже деваться некуда. Что сделано, того не воротишь.
Глава 10
Работа — слово нехитрое, но для некоторых казачьих ушей оно прозвучало, как приговор. Особенно после того, как стало ясно, что работать придется не эпизодически, а каждый день.
Возмущение было. Не у всех, но у многих. Хотя недовольны были, конечно, все.
— Да за кого нас держат? Мы что, не воины, а плотники?
— Кабы знал, что тут надо в кузне горбатиться надо, остался бы дома, на Дону!
— Не по казачьему делу это всё! Нам бы саблю, да лошадь, да степь…
— Казак — не батрак!
И тому подобное.
Иногда на крик приходил Ермак. Обычно не говорил ничего, просто смотрел. От его прихода сразу наступала тишина и спокойствие.
Но с кем-то все-таки пришлось и поговорить.
— Ты что, хочешь, чтоб татары нам всем глотки перерезали? Так?
— Нет, Ермак Тимофеевич, не хочу!
— Тогда придется поработать. Потом станет легче. А сейчас иначе нельзя.
Было решено, что отправлять казаков и стрельцов на работу буду я и Тихон Родионович совместно с сотниками. Без Ермака, как раньше. Разговор с ним будет, если только возникнут какие-то сложности. Я беру на себя техническую часть мероприятия, а Тихон — организационную, то есть ведение списков, кто сколько и где работал, чтоб выходило по справедливости.
Стрельцы Собакина, кстати, отнеслись к необходимости работать гораздо спокойнее, чем казаки. Надо — так надо.