Когда нижний венец оказался чистым, подвезли вязанки хвороста. Они были туго перевязаны лыком и пропитаны смолой, которую добыли, расплавив её в котле над костром. Рядом уже кипел второй котёл — в нём варилась густая, тягучая смесь смолы и жира, которая должна гореть еще сильнее, а воины перемешивали её деревянными лопатами.
По команде хворост начали укладывать у подножия стены. Сначала — сухие фашины и берестяные свёртки, потом поверх — толстые чурки, облитые смолой. Один из нукеров принёс длинный шест, на конце которого висел кожаный мешочек с ещё тёплой смоляной массой, и аккуратно вылил её прямо на стену. Смола стекала, заполняя щели между брёвен.
— Теперь жар у нас будет липнуть к самой стене, — снова пояснил Карачи хану.
Поджиг начался с двух концов. Первые факелы зажгли бересту, пламя быстро охватило хворост, зашипела смола. С каждой минутой огонь становился всё ярче: смоляные чурки потрескивали, а из щелей вырывались струйки чёрного дыма.
Минут через десять воины начали подбрасывать новые поленья и хворост, не давая пламени падать. У огня стало так жарко, что люди отходили подальше, прикрывая лица.
— Смотри! — крикнул один, указывая на стену. Дерево в месте, где смола стекала толще всего, уже начало темнеть и обугливаться, а кое-где прорывались язычки огня. Глина, что осталась на верхних бревнах, потрескалась и осыпалась от жара, обнажая новые участки древесины.
Через несколько минут низ стены загорелся. Теперь жар поднимался все выше и выше. Если бы это была настоящая городская стена, пламя уже могло бы перекинуться на внутренние настилы и башни. Но Карачи не стал дожидаться большого пожара — он поднял руку, давая знак прекратить, и татары потащили к стене воду в бурдюках.
— Видишь, повелитель? — гордо сказал он, глядя на обугленные бревна. — Это не сказки. Если работать вчетвером-пятером, под прикрытием щитов и стрел, за полчаса можно прогрызть дыру даже в Искере. Главное — снять глину и держать жар, не давая ему стихнуть.
— У меня есть план, — добавил Карачи. — При штурме вперед пойдет целая группа, где каждый будет знать что ему делать. А теперь попробуем сжечь рогатины. Но с ними все будет гораздо проще.
В землю было вбито с полсотни обтёсанных стволов — сосновых, толщиной в руку, длиной в рост человека с копьём. Нижний конец заострён и вколочен почти на локоть в землю, верхний — в сторону «противника», наклонён и обструган. Между рогатинами остались узкие проходы.
Татары натаскали к «частоколу» охапки хвороста, бересту, сухие ветви и обрезки. Всё сложили вдоль основания рогатин, полили смолой и жиром.
Затем двое нукеров достали из костра горящие головни и подожгли бересту с подветренной стороны. Темный дым пошёл сразу, тонкими струями, вился и тянулся вверх.
Через пару минут сухая кора начала чернеть и лопаться. Жар усиливался. Рогатины потрескивали, по ним бежали узкие полоски пламени.
Через четверть часа несколько рогатин упали сами — основание сгорело напрочь. Остальные держались, но при лёгком толчке багром падали на землю. Рогатины пылали, как поваленные деревья при лесном пожаре — ярко, пугающе.
— Я доволен, — Кучум заговорил впервые за время испытаний. — Очень доволен. Теперь у нас все должно получиться. Огонь и вправду будет на нашей стороне.
Глава 15
Лодка скользила по тёмной воде Иртыша почти бесшумно. Елисей Скрыпник сидел на корме, глядя в черноту впереди. Бандиты гребли размеренно, стараясь не плескать вёслами. До Сибира оставалось пара дней пути, а может, даже меньше, если грести без остановки.
Ночь была безлунной, только звёзды отражались в чёрной воде. Берега угадывались по более густой тени. Где-то впереди должен был быть поворот, где скалистый выступ вдавался в реку.
Вдруг Елисей услышал какой-то звук.
— Тише, — прошептал он, хотя никто и не разговаривал.
Прохор Тюлень и Митка перестали грести и замерли, позволяя лодке идти по инерции. Остальные сделали то же самое.
— Вроде никого, — недоуменно пробормотал Прохор.
Но вдруг послышался тихий плеск воды. Потом — глухой стук, словно весло ударилось о борт. Звук доносился справа, из-за тёмной громады скалы. Все опять замерли.
— Там кто-то есть, — едва слышно сказал Митка Салтыков.
Елисей поднял руку, призывая к молчанию. Снова плеск. Да, правильно. Кто-то точно был за скалой, в небольшой заводи.
— К берегу, — одними губами приказал Елисей. — Тихо.