Женщина повернула голову. Она глядела в окно, на залитую солнцем мостовую, на крестьянскую телегу и удаляющийся патруль, в сопровождении которого ее привели в комиссариат.
- Успокойтесь, старший сержант[1], - выбранил полицейского комиссар. – Документы в порядке. Свое она уже отсидела и была выпущена в силу указа о помиловании.
- Да что же это за помилование! – возмущенно ответил его подчиненный. – Выпускают из тюрем и из-под ареста кого ни попадя. Я понимаю: воров, скупщиков, сутенеров, даже политических, но такую... – Комиссару казалось, что молодой полицейский сейчас плюнет женщине в лицо. Но тот, даже если подобная мысль и пришла ему в голову, этого не сделал. Молодой человек повернулся, подошел к окну, раскрыл его настежь и набрал полную грудь воздуха. Потом закрыл окно, поправил мундир и встал по стойке "смирно" перед столом комиссара, ожидая дальнейших указаний.
- Задерживать вас мы не имеем права, - обратился комиссар к женщине. – Вы свободны и можете идти.
Брюнетка как будто не поняла его. Она все еще сидела на стуле, словно самое драгоценное сокровище сжимая в руках небольшую черную кожаную сумочку. Казалось, что она отсутствует духом и телом.
- Но куда ей идти, пан комиссар? – Старший сержант принял стойку "вольно". – На вокзал она вернуться не может. Если там кто-то ее распознает, снова придется спасать ей шкуру.
Комиссар буркнул что-то под носом и согласился с ним, качнув головой.
- Куда вы вообще хотели ехать?
- Во Львов, - ответила женщина. Голос у нее был гортанный, скребущий, неприятный. Сержант подумал, что там вот голосом ведьма могла бы богобоязненных людей к греху подговаривать.
"Что за глупости!" – наругал он сам себя в мыслях, но от вида женщины, которую он, не прошло и часа, спас от линчевания, по спине пробежали мурашки.
- Ну, это не самая лучшая идея, - сказал комиссар. – Там уже немцы с одной, и большевики с другой стороны.
- Но я... должна. Должна, пан понимает?
- Понимаю, не понимаю – какое это имеет значение? – разозлился начальник. – Я ведь вам и так ничего запретить не могу. Говорю только, что там уже враги. А вы и так сделаете, что захотите.
Брюнетка, перепуганная неожиданной вспышкой гнева, осторожно поднялась со стула.
- Я могу идти?
Комиссар, не говоря ни слова, махнул рукой. Сержант отдал брюнетке документы, которые все время судорожно сжимал в ладони. Женщина спрятала их в сумочку.
На какое-то мгновение их взгляды встретились.
- Мне бы хотелось поблагодарить вас, - произнесла она тихо, еле слышно. – Там, на вокзале, если бы не вы, кто знает, как могло бы все закончиться.
- Я знаю, как, - ответил полицейский и повернул лицо в сторону начальника. При этом он тут же сменил голос на служебный. – Я сделал лишь то, что следовало сделать. Хотя... – он не закончил. Да и какое сейчас это могло иметь значение?
Женщина, уже не мешкая, направилась к двери. Отзвук ее шагов отражался от стен помещения. Больше она не произнесла ни единого слова. Мужчины услышали лишь скрипение и стук закрываемой двери. Воцарившаяся тишина оптимистически никак не настраивала.
- Новак! – воскликнул, наконец, комиссар, прерывая длившееся несколько секунд молчание. Сержант вытянулся по стойке "смирно". – Не дури, - одернул его начальник. – И чего мы с ней сделаем?
В тот же самый момент, как по сигналу, оба взглянули на улицу через окно. Брюнетка стояла на тротуаре и беспомощно разглядывалась по сторонам. Города она не знала и, вполне возможно, в пережитом шоке даже не запомнила дороги на вокзал.
- Мы не можем оставить ее саму, вот так, без опеки, - сквозь зубы процедил комиссар.
- И что сделать? – спросил сержант, пытаясь угадать, какими меандрами кружат сейчас мысли начальника.
- Иди с ней! Выведешь из города, а там... псякрев... там пускай уже выкручивается сама.
Лицо полицейского в очередной уже раз в этот день выражало полнейшее изумление.
- Это приказ, пан комиссар?
- Считай, как хочешь, но если с ней в нашем городе что-либо случится, это будет уже твоя вина. Это ты ее сюда притащил. Раз уж не дал ее повесить тем уродам на вокзале, сейчас ты за нее отвечаешь.
- Понял, - уныло сказал Новак.
Он с трудом подавлял бешенство. И не потому, что теперь нужно было приглядывать за этой исключительно отвратительной ему бабой, но потому, что через четверть часа его сегодняшняя служба должна была закончиться. Прогулка в пригороды и назад в центр займет никак не меньше полутора часов. Но спорить с начальством не хотелось. Так что он щелкнул каблуками и, в нарушение устава, не говоря ни слова, вышел строевым шагом.
Комиссар облегченно вздохнул. Этого ему еще не хватало, чтобы взбешенные пассажиры повесили на вокзале какую-то отвратительную тетку. Война войной, но следствие пришлось бы вести в соответствии с новыми, уже военными предписаниями, и обязательно наказать виновных. А вот на это как раз никакой охоты и не было. Так что, если кому в голову и придет охота пришить эту суку, пускай делает это где-нибудь там... в полях... за городом. Его самого тогда это никак касаться не будет.
1
Przodownik, - полицейское звание в довоенной Польше, соответствующее старшему сержанту – Прим.перев.