Хулиганов, дебоширов надо строго наказывать, решительно карать и безжалостно штрафовать. Но этого крайне мало. Недостаточно бороться с уже возникшей болезнью. Нужно заниматься еще и профилактикой. И тут широкое поле деятельности и для комсомольских организаций, и для школьных работников, и для воспитателей ремесленных училищ, и для родителей. Почему-то чаще всего бывает так: тревогу начинают бить только тогда, когда человек уже совершил проступок. Неужели сразу, вдруг он стал плохим? Нет, видимо, был процесс перехода из одного качества в другое… Значит, этот процесс прозевали папы и мамы, прошляпили товарищи по школе или заводу, не заметили воспитатели.
Подчас люди, ставшие свидетелями хулиганства, возмущаются: «Что за безобразие! Как это ужасно!» Да, ужасно. Но почему же эти товарищи так редко задают себе вопрос: а что я сам сделал для пресечения хулиганства?
КОГДА ОСЫПЛЮТСЯ КАШТАНЫ…
Лучезарными воскресными днями жители южного города Окшанска выходят на прогулку. Труженики рафинадного завода, махорочной и трикотажной фабрик, за неделю наварив вволю сахара, нарубив душистой махорки, навязав положенное число чулок, естественно, отдыхают.
К услугам отдыхающих город по всем признакам готов. Под сенью каштанов мороженщицы с такой горячностью призывают отведать сливочного или молочного, что не откликнуться на их призывы могут разве только черствые, нечуткие люди. Для горожан с менее арктическими вкусами в каждом ларьке приготовлены бутылки с недвусмысленными этикетками: «Напий для диабетиков». Причем добрые продавщицы предлагают их тоже с такой настойчивой вежливостью, что даже неловко спросить: почему вдруг торговые организации вообразили, будто в округе, кроме диабетиков, никто не проживает? Судя по загорелым, цветущим лицам, дело обстоит как раз наоборот.
Ну, хорошо. Мороженое съедено, лечебные напитки употреблены впрок. Куда же дальше направятся розовощекие окшанцы?
Местные статистики утверждают, что наибольшее число билетов продается в парке имени Комсомола. Странного ничего нет. Кущи деревьев, озонированный днепровский воздух, стрельба из духового ружья — все это располагает к отдыху. А протиснувшись сквозь толпы гуляющих, можно воспользоваться читальным залом, танцевальной площадкой и даже небольшим буфетом. Но на тесноту горожане не обижаются.
— Пусть будет тесно, но интересно! — восклицают они.
Совсем недавно было нечто противоположное. По пыльным аллеям блуждали одинокие смельчаки-отдыхающие. Около музыкальной раковины самозабвенно упивалась мелодией стилизованного танца стайка девиц. Самое молодое поколение города, обходя стороной кассы, спрыгивало на газоны и вазоны парка через забор. Теперь иное. Новый директор обуздал череззаборников, утихомирил неуемных девиц, направил поток гуляющих по руслу здорового отдыха.
Впрочем, один в парке не воин. Воину нужны союзники. И первый из них — комсомол, имя которого носит парк.
— С парком мы в контакте, — с подъемом сказали в горкоме комсомола. — Даже более того, планы вместе составляем.
— Планы? Вместе? — удивился директор парка. — Что-то не помню. А контакт сводится к тому, что иногда из горкома просят моего художника разрисовать какой-нибудь плакат…
Второй союзник — отделение Общества по распространению политических и научных знаний. Здесь даже не говорят: «Вместе составляем планы». Здесь в основном срывают те, что уже составлены. Ознакомившись с августовским планом парка, председатель отделения удивился наивности заказчика:
— Это в такую-то страдную пору? Что вы, что вы! Понимать надо. Лекторы в отпуску…
Парки в Окшанске подразделяются по возрастному принципу. Кроме Комсомольского, есть пионерский. Но почему-то вместо улыбающихся и повизгивающих от удовольствия ребят на площадке с пошатнувшимися беседками-«грибками» и расшатавшимися качалками типа «шлюпка» мило забавляются великовозрастные представители местного населения. А где же дети — цветы жизни? Цветов во всем парке было немного: две смуглые, черноволосые девочки, которые, скучая, чертили на земле какие-то фигуры.
В нескольких шагах от девочек, заложив ногу на ногу и подбоченившись, стоял упитанный джазист с галстуком «бабочка» на шее. И снисходительно наблюдал…
Да, джазист! В детском парке резвится джаз! Все, как говорится, ясно. И почему под «грибками» воркуют пары, и почему в «шлюпках», тихо и плавно качаясь, сидят усатые дяди, и почему те, которым по праву должен принадлежать парк, развлекаются столь своеобразно…
В самом глухом, запущенном углу парка стоит какое-то деревянное сооружение с огромными, лабазными замками на дверях. Судя по архитектуре, это, должно быть, цирк. Давно уже замки покрылись коростой ржавчины. Позарастали стежки-дорожки к окошку администратора. Уже три года, как не слышится из пристроек трубный львиный рев и оптимистическое ржание вальсирующих лошадей, не раздается под куполом щелканье шомпольера. А ведь в свое время все это было. И львы. И лошади. И шомпольеры.
Но однажды на манеже разыгралось непредугаданное представление. Пришла молчаливая комиссия и предъявила ордер на выселение зверей. При этом члены комиссии многозначительно указывали на почерневшие стены, подгнившее основание и купол, который обещал обрушиться не завтра, так послезавтра… Цирк закрылся. Городские и республиканские организации молчаливо ожидают, когда здание рухнет, чтобы затем приступить к капитальному ремонту.
Безрадостную судьбу цирка разделяет и городской драматический театр. Правда, здесь нет отпугивающих лабазных замков. Их просто некуда вешать…
Преодолев известковые и кирпичные кручи, мы прошли внутрь здания и завязали разговор со сторожихой:
— Это и есть театр?
Сторожиха горестно вздохнула:
— Это не театр, а страдание. Грех один. Сколько лет строят — и ни с места! А теперь вообще все прикрыли…
Тем временем коллектив театра ведет кочевой образ жизни, переезжая из города в город, со сцены на сцену. Словом, жизнь его полна неподдельного драматизма.
Перебрав в памяти строящиеся, недостроенные и расстроенные культурные объекты, особое место окшанцы отводят районному Дому культуры. Здесь иногда можно посмотреть концерт и чаще, чем иногда, потанцевать. И вот в выходной день они с милой надеждой подходят к дверям дома. Но двери… заперты на замок. К ним даже не приколота утешительная записка типа: «Приду через четыре часа. Директор». Не приколота потому, что дом закрыт весь день. Нет, право же, у окшанских деятелей культуры существует какая-то нездоровая страсть к замкам!
Есть в южном городе Окшанске краеведческий музей. Две допотопные карликовые пушки встречают вас у подъезда. И невольно вспоминается старая солдатская песня: «Зададим гостям пирушку, зарядим картечью пушку!» Вы медленно ступаете по лестницам и попадаете в зал, который вас сразу же отбрасывает на несколько тысячелетий назад. Мастодонты, динозавры, археоптериксы… Работники музея тяготеют к бородатой старине. В музее можно узнать о скифо-сарматах, но абсолютно ничего о современных окшанцах. Сотрудники бережно забинтовали трещины в бивнях мамонта, но не нашли кнопок, чтобы получше приколоть к стенду несколько пожелтевших фотографий передовых колхозников… В центре одного из залов стоят, несомненно, ценнейшие реликвии — знамена «времен Очакова и покоренья Крыма». Но, сколько вы ни оглядывайтесь, не найдете здесь ничего, говорящего об… Октябрьской революции, гражданской войне, наконец, Великой Отечественной войне. Хранители музея почему-то хранят молчание и о промышленности большого, красивого города. Так и хочется спросить уважаемых краеведов: «Какое нынче тысячелетие на дворе?» И вот, представьте, каково-то горожанам при такой ситуации. Где, спрашивается, им развлекаться, отдыхать, духовно расти, повышать уровень? Рано или поздно, но в окно постучится осень. И осыплются каштаны. И закроются парки. Прибавятся к вышеперечисленным новые замки. Что останется для горожан, кроме нескольких небольших ведомственных клубов и одного кинотеатра?