Выбрать главу
«Призрак счастья, белая невеста…» –Думал я, дрожащий и смущенный,А она промолвила: «Ни с места».И смотрела тихо и влюбленно.
Я молчал, ее покорный кличу,Я лежал, ее окован знаком,И достался, как шакал, в добычуРазъяренно-лающим собакам.

5 сентября в Париж приехал Андрей Горенко. Это, видимо, принесло Гумилеву и облегчение, и новое страдание. Облегчение – потому что рядом друг, родная душа. Страдание – не обошлось без разговоров об Анне. Возможно, Николай еще надеялся на что-то, но теперь надежды не осталось.

Он мечется, настроения его меняются. А в стихах сделался еще страшнее образ «царицы». Царица Нила Клеопатра сравнивается с гиеной:

Ее глаза светилися изменой,Носили смерть изогнутые брови,Она была такою же гиеной,Она, как я, любила запах крови…

Судя по стихам, в душе поэта происходила ожесточенная борьба. То брали верх демонические силы, чувственное искушение, то побеждали природная доброта и душевная щедрость. Очевидно, все его борения осложнялись болезнью, одиночеством, отсутствием денег, неопределенностью положения. Он уже не мог учиться дальше, но родители об этом не знали. Андрей Горенко тоже не удержался в Париже: не хватало средств для жизни и учебы.

Однако Гумилев по-прежнему общался с русской богемой, часто бывал в салоне художницы Е. Кругликовой. В мастерской Себастьяна Гуревича познакомился с поэтессой Елизаветой Дмитриевой, будущей Черубиной де Габриак. Она вспоминала потом: «Он был еще совсем мальчик, бледный, мрачное лицо, шепелявый говор, в руках он держал небольшую змейку из голубого бисера». Он вел себя рыцарственно, как всегда, во время одной из прогулок подарил Дмитриевой цветы. Тогда это было просто ни к чему не обязывающее знакомство. Тогда же, в сентябре, познакомился с французским поэтом Рене Гилем, хотя после Мережковских боялся к нему идти. Словом, жизнь шла своим чередом.

И все-таки он пытался покончить жизнь самоубийством. Гумилев писал учителю в сентябре: «Я все хвораю, и настроение духа самое мрачное». И тут же подтвердил стихами, присланными с этим письмом. Стихи о смерти. Сначала о смерти девушки, а потом и о мучениях потерявшего возлюбленную юноши, который

Вспоминал о любви, об ушедшей невесте,Об обрывках давно миновавших событийИ шептал: «О, убейте меня, о, повесьте,Забросайте камнями, как пса, задавите!»

Героя настигло в итоге безумие.

Мысль, что любимая умерла для него, все чаще мелькает в стихах Гумилева. Очевидно, он прощается с идеальным образом невесты, невинной девушки.

На горах розовеют снега,Я грущу с каждым мигом сильней,Для кого я сбирал жемчугаВ зеленеющей бездне морей?!
Для тебя ли? Но ты умерла,Стала девой таинственных стран,Над тобою огнистая мгла,Под тобою лучистый туман.
Ты теперь безмятежнее дня,Белоснежней его облаков,Ты теперь не захочешь меня,Не захочешь моих жемчугов.
Но за гранями многих пространств,Где сияешь ты белой звездой,В красоте жемчуговых убранств,Как жених я явлюсь пред тобой.
Расскажу о безумной борьбе,О цветах, обагренных в крови,Расскажу о тебе и себеИ о нашей жестокой любви.
И, на миг забывая покой,Ты припомнишь закат и снега,И невинной прозрачной слезойТы унизишь мои жемчуга.

«Безумная борьба» продолжалась. Наряду со страшным демоническим образом роковой женщины создается и образ трогательный, до щемления в груди родной и трепетный. Гумилев вспоминал последнюю встречу и каждую деталь встреч и объяснений с Анной. Вспомнил, как они сидели однажды у моря и волны выбросили на берег дельфина. Так появилось стихотворение «Отказ»:

Царица – иль, может быть, только печальный ребенок, –Она наклонялась над сонно вздыхающим морем,И стан ее, стройный и гибкий, казался так тонок,Он тайно стремился навстречу серебряным зорям.
Сбегающий сумрак. Какая-то крикнула птица,И вот перед ней замелькали на влаге дельфины.Чтоб плыть к бирюзовым владеньям влюбленного принца,Они предлагали свои глянцевитые спины.
Но голос хрустальный казался особенно звонок,Когда он упрямо сказал роковое «не надо»…Царица – иль, может быть, только капризный ребенок,Усталый ребенок с бессильною мукою взгляда.