Эванджелина суетилась вокруг, подворачивая непослушные локоны Сирены.
— Вы действительно хотите этого, ваше высочество? — спрашивала служанка.
— Дело не в том. Понимаешь, я не могу оставить его там. Я должна забрать его из этого ужасного места.
Сирена поежилась при мысли о холодных ветрах, о тоскливом пейзаже и убогой лачуге, в которой жил ее брат.
— Он несчастлив там, — продолжила Сирена. — К тому же я должна доставить его сюда. Да ты и сама это знаешь.
— Знаю, — отозвалась Эванджелина, сосредоточенно разглаживая ткань на талии принцессы.
— Ты что-то скрываешь от меня, — вдруг сказала принцесса, останавливая руку служанки. — Ты переживаешь по поводу тех перемен, которые принесет правление Морганы. Я понимаю, что ее стремление избавиться от лорда Бэны и лорда Эрвина не самое умное, этим она отталкивает от себя мужчин.
Сирена была даже рада, что пришла на совет. Ее стремление поддерживать детей слуг в то время, когда их матери работают, было с готовностью принято. Все ее предложения по изменению законов рассматривались. Как она полагала, отчасти из-за того, что в совете теперь были одни женщины. Однако Сирена заметила, что Эванджелина беспокоится. «Наверное, о том, как при правлении королевы Морганы будут жить мужчины», — решила она.
— Нет, меня беспокоит не королева Моргана, а… — Эванджелина запнулась и поспешила добавить: — Впрочем, кто я такая, чтобы беспокоиться об этом?..
Сирена коснулась руки Эванджелины.
— Ты можешь говорить со мной прямо, как с подругой. Ты единственная, кому я полностью доверяю.
Эванджелина улыбнулась:
— Спасибо, миледи. Я больше всего беспокоюсь о вашем путешествии. Оно очень опасно для вас, и я места себе не нахожу от волнения. Не знаю, как ваш брат поведет себя.
Сирена не могла забыть слова ее брата.
— Он сказал мне, что я могу вернуться, но лишь для того, чтобы проведать оленя. Не может быть, чтобы у него не было никакого желания вновь увидеть меня. Единственное, на что я надеюсь, что он изменит мнение, когда узнает меня ближе.
Эванджелина обхватила ладонями руку принцессы.
— Вы, разумеется, правы. А как насчет его брата?
Сирена покраснела. Как же она права! Хотя сама Сирена ничего не рассказывала Эванджелине про Эйдана, которого считала чуть ли не людоедом и, уж конечно, причиной всех несчастий ее брата. Но почему же тогда его нежные прикосновения заставляли дрожать ее колени и взволнованно биться сердце? Почему тепло его больших ладоней вызывало у нее чувство защищенности, которого она прежде не знала? Но об этом Сирена не обмолвилась ни словом.
— Не важно, — откашлялась она. — Его можно в расчет не принимать.
— Как не важно? Разве Лахлан не сказал, что его брат убьет вас, если только узнает, кто вы?
Сирена содрогнулась. Еще недавно она пыталась забыть те слова, которые говорил ей Лахлан. Но теперь, услышав их из уст Эванджелины, поняла, что эти слова беспокоят ее больше, чем ей казалось. Тогда, сидя на коленях у Эйдана, она чувствовала, что ей уже не страшно. Но сейчас ей стало еще страшнее.
— Может, и убьет, — ответила Сирена, вспоминая его большие и теплые ладони.
— Значит, он способен причинить вам боль.
— Способен, но не станет этого делать, — сказала Сирена, а сама подумала: «пока не знает, кто я». — Я понимаю, каков риск, но решила привести сюда брата. Говорю тебе, я буду осторожна. Ты же знаешь, что ни безрассудной храбростью, ни откровенной глупостью я не отличаюсь.
— На самом деле вы очень смелая, принцесса. Просто не хотите сознаваться в этом.
— Сейчас ты похожа на Иския, — хихикнула принцесса. — Кстати, если мачеха будет спрашивать, где я, скажи, что у него. Он обучает меня, как пользоваться волшебным мечом. Надеюсь, эти слова ее успокоят.
— Мне так не хочется, чтобы вы отправлялись туда. Но поскольку все решено, я сумею отвлечь королеву.
Сирене не хотелось даже думать о том, что сделает мачеха, когда узнает о ее путешествиях. Ведь она уже сейчас занималась тем, что отстраняла от власти мужчин при дворе. А что будет, когда Сирена привезет своего брата, который должен править по завету ее отца? Ответа на этот вопрос не было, и Сирена решила подумать о более насущном.
— Эванджелина, ты для меня можешь сделать еще кое-что. Я хочу преподнести своему брату подарок, чтобы завоевать его доверие.
Эванджелина неодобрительно сморщила губки.
— Миледи, вы и без того замечательный человек, и, надеюсь, вам не придется подкупать своего брата, чтобы он к вам привязался. Такая привязанность, поверьте мне, ничего не стоит.
Едва Сирена подумала о том, что ее служанке нет никакого дела до ее брата, как та сказала:
— Но если я смогу что-то сделать для Лахлана, непременно сделаю.
— Кажется, у меня созрел план. Но чтобы осуществить его, мне потребуется мешочек с монетами, — сказала она.
— Монетами? — удивилась Эванджелина.
— Да, монетами. Золотыми и серебряными. Ими расплачиваются там. Так по крайней мере написано в моей большой книге. Кажется, у нас в казначействе хранятся монеты?
— Полагаю, что хранятся, но для входа в казначейство необходимо разрешение королевы, — сказала Эванджелина.
— Ты права. Хотя я и правлю наравне с королевой Морганой, мне не следует этого делать. — Заметив испуг на лице служанки, Сирена поспешила добавить: — Да знаю я, все это лишь уловка с ее стороны. Охранники меня не пропустят в хранилище без ее разрешения. Ты понимаешь, что я не могу обратиться к ней с такой просьбой, но твоя магия сильна. Мы можем войти и выйти так, чтобы нас никто не заметил?
Магия ее служанки в последнее время действительно усилилась. Сирена давно хотела расспросить ее об этом, но до сих пор так и не собралась.
— Я могу, но не хотела бы этого делать. Если меня поймают, то Моргана меня прогонит.
Сирена и сама этого боялась. Если бы не Эванджелина, она была бы совсем одна.
— Ты права, она прогонит. Она давно ищет повод избавиться от тебя, но почему? — спросила Сирена, пытливо глядя на служанку.
Этот вопрос Сирена хотела задать Эванджелине еще накануне, когда стала свидетельницей ее стычки с Морганой.
— Понятия не имею. Но если вы хотите ворваться в казначейство, я бы на вашем месте сделала это ранним утром, пока весь двор спит.
Сирена порывисто обняла служанку.
— Спасибо! Не знаю, что бы я делала без тебя.
С тех пор как Сирена проникла сквозь серую поверхность камня, прошло уже несколько часов. Спрятавшееся за облаками солнце не согревало, и Сирена поспешила в тот лес, где впервые познакомилась с Эйданом. Лес был недалеко, да и место встречи Сирена нашла быстро, правда, она не запомнила, в каком направлении Эйдан вез ее на лошади.
Сказать, что дороги не было, значило не сказать ничего. Сирена брела по унылой болотистой низине, пытаясь сообразить, где находится, как вдруг земля задрожала у нее под ногами. Подняв глаза, Сирена увидела Эйдана на большом черном коне, вслед за которым скакали Дональд и Гэвин.
Ветер трепал иссиня-черные волосы Эйдана. Как он красив, неожиданно для себя подумала Сирена. Она могла поклясться, что видит, каким умиротворенным стало его лицо, когда он заметил ее. Вначале и она почувствовала облегчение, но потом вспомнила слова своего брата. Чувствуя прилив беспокойства, она вновь вгляделась в лицо Эйдана. Но на нем не было даже намека на гнев. Казалось даже, что он счастлив видеть ее. Губы Эйдана изогнулись в улыбке, от которой сердце Сирены забилось сильнее.
«Он не знает, что я не из этого мира. Пока не знает».
Эйдан спрыгнул с коня и подошел так близко, что жар сильного тела обдал Сирену.
— С вами все в порядке? — спросил он, приподняв пальцами ее подбородок.
Сирена кивнула, не в силах произнести ни слова. Ее очаровало мягкое прикосновение и то беспокойство, которое она прочла в его серых глазах.
— Где они? — спросил Эйдан, внимательно оглядывая окрестности.
Сирена внезапно очнулась от сладостного очарования. О чем он? Не осмелившись задать этот вопрос и выдать себя, она робко ответила: