«Настолько уж безумен этот мир», — звучало в его голосе, хотя в глазах читалось совсем иное.
Всех охватило полное замешательство. За прошедшие недели имя дунианина приобрело большой вес среди айнрити, словно Келлхус был камнем, который они держали в руке. Найюр видел это по их лицам: взгляды попрошаек, у которых в подол зашито золото, или пьянчуг с чрезмерно застенчивыми дочерьми… Интересно, а что произойдет, когда камень сделается слишком тяжелым?
Позднее, когда Пройас добрался до лагеря Ксинема и отыскал дунианина, Найюра преследовала одна и та же мысль. «Он совершил ошибку!»
— Что ты наделал?! — спросил Пройас у чудовища.
Голос его дрожал от гнева.
Все — Серве, Динхаз, даже болтливый колдун и его сварливая шлюха, — все сидели вокруг костра, ошеломленные. Никто и никогда не разговаривал с Келлхусом в подобном тоне. Никто.
Найюр едва не расхохотался.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — спросил дунианин.
— Что произошло?! — крикнул Пройас.
— Саубон пришел к нам, — быстро проговорил Ахкеймион, — пока ты был в Тус…
— Тихо! — рявкнул принц, даже не взглянув на колдуна. — Я спрашиваю тебя…
— Ты не выше меня по статусу! — прогремел голос Келлхуса.
Все, включая Найюра, подскочили, и не только от неожиданности. Что-то было такое в его голосе… Что-то сверхъестественное.
Дунианин вскочил и, хоть и стоял на некотором отдалении, словно бы навис над конрийским принцем. Пройас даже попятился.
— Ты равен мне по положению, Пройас. И не претендуй на большее.
С того места, где остановился Найюр, казалось, будто красновато-желтые стены и приземистые башни Асгилиоха обрамляют головы и плечи мужчин. Келлхус с его аккуратно подстриженной бородой и длинными волосами, сияющими золотом в лучах закатного солнца, был на целую голову выше смуглого конрийского принца, но в обоих в равной мере ощущались изящество и сила. Взгляд Пройаса вновь загорелся гневом.
— Я претендую лишь на одно, Келлхус: чтобы решения, касающиеся Священного воинства, не принимались без меня.
— Я не принимал никакого решения. Ты это знаешь. Я только сказал Саубону…
На краткий миг на лице Келлхуса проступило странное, почти безумное выражение уязвимости. Казалось, будто он смотрит сквозь конрийского принца.
— Только — что?
Глаза дунианина стали пустыми, поза сделалась напряженной — все в нем будто… будто бы сошлось в одной точке, словно он присутствовал здесь и сейчас куда больше, чем все прочие. Словно он стоял среди призраков.
«Он говорит загадками, — напомнил себе Найюр. — Он воюет против всех нас!»
— Только то, что я видел, — вымолвил наконец Келлхус.
— И что же ты видел?
Эти слова прозвучали вымученно.
— Ты хочешь знать, Нерсей Пройас? Ты действительно хочешь, чтобы я рассказал тебе?
Теперь Пройас заколебался. Взгляд его заметался, на долю секунды, не более, задержавшись на Найюре. Бесцветным, лишенным выражения голосом принц произнес:
— Ты нас погубил.
А затем, резко развернувшись, зашагал к своему лагерю.
Впоследствии, когда они очутились в душном шатре, Найюр уселся напротив дунианина по-скюльвендски и потребовал объяснить, что же произошло на самом деле. Серве забилась в угол, словно щенок, побитый двумя хозяевами.
— Я сказал то, что сказал, и это укрепит наше положение, — заявил Келлхус.
Голос его был бесстрастен и бездонен — как всегда, когда он желал проявить свое истинное «я».
— Так ты укрепляешь наше положение? Отталкивая от себя нашего покровителя? Посылая половину Священного воинства на верную смерть? Поверь мне, дунианин, я воевал с фаним. У Священного воинства… этого переселения, или как там еще его назвать, очень мало шансов их одолеть, не говоря уж о том, чтобы отвоевать Шайме! А ты еще уменьшил эти шансы! Мертвый Бог, ты же говорил, что я нужен тебе, чтобы научиться войне!
Келлхус, конечно же, остался непреклонен.
— Ссора с Пройасом пойдет нам на пользу. Он слишком резок в суждениях и слишком подозрителен. Он откроется лишь после того, как его подтолкнут к раскаянию. И он раскается. Что же касается Саубона, я сказал ему только то, что он хотел услышать. Каждому человеку нравится, когда подтверждают льстящие ему иллюзии. Каждому. Потому-то люди и поддерживают — охотно поддерживают — столько паразитических каст: тех же прорицателей, жрецов, сказителей…
— Читай мое лицо, пес! — прорычал Найюр. — Ты не убедишь меня в том, что это — успех!
Пауза. Сияющие глаза сощурились, наблюдая. Намек на устрашающий испытующий взгляд.