Я выдавил из себя легкую улыбку.
— Так что я смогу увидеть, если ты надуваешь мне губки.
— Да, сэр, я понимаю Ваши чувства. Но в правилах ВМФ написано, что мы можем носить их. Пока не изменятся правила, сэр, я оставлю бороду.
— Ты можешь оставить ее себе, Морда. Но не во Втором отряде SEAL.
Я отхлебнул кофе.
— Ты уходишь отсюда.
Он посмотрел на меня настолько ошеломленно, будто я в него выстрелил.
— Ты сделал свой выбор, Морда, а я сделал свой. Тебя подставили твои собратья. Они — и ты — думали, что я ни за что на свете не стану давить на тебя.
Мой голос сделался жестким.
— Проблема в том, что никоим образом, никто во всем мире не будет давить на меня.
В уголках его глаз появились слезы.
— Сэр…
— Это конец, Морда. Ты теперь история. Даю тебе два дня. Выясни, куда бы ты хотел уйти и я сделаю все возможное, чтобы ты получил то, что хочешь.
У него отвисла челюсть, но он не мог вымолвить ни слова. Мое собственное лицо превратилось в бесстрастный камень.
— Мне жаль — мы могли бы использовать тебя здесь, — сказал я ему. — Но теперь ты можешь пойти и сказать парням: «Не связывайтесь с командиром, потому что он будет драть вас так, как вас никогда до это не драли».
— Свободен.
Я отдал честь, затем повернулся на стуле к груде бумаг, лежавших на шкафу позади меня, когда Морда развернулся и ушел. Я не хотел, чтобы он оглянулся и увидел, что решение далось мне так же тяжело, как и ему.
Были бойцы SEAL, которые считали, что я был слишком жесток с людьми во время моего пребывания в должности. Но они не были из Второго отряда SEAL.
Бойцам Второго отряда SEAL нравились вызовы — я знаю это, потому что у меня был чрезвычайно высокий процент удержания кадров в течении того времени, когда я служил в качестве командира подразделения — более 80 процентов завербованных людей оставались со мной.
Одна из основных проблем, с которой я столкнулся в случае со Вторым отрядом SEAL, заключалась в том, что слишком многих младших офицеров направляли на административную работу, вместо того, чтобы отправлять в поле. Сидя за столом ты не возглавишь воинов. Мне нужно было найти для Второго отряда талантливого в административной ерунде молодого офицера, чтобы держать форт, пока мы, воины, выходим поиграть.
Это не так-то просто. «Тюленям» было трудно ладить с типами, не относящимися к спецназу и административные тошнотики приходили и уходили со скоростью офисных поденщиков. Но мне пришла в голову одна мысль — инспектор по делам SEAL, Дик Лайонс, был моим старым другом. Мы вместе прошли через ШКО. Пока я прыгал из самолета и месил грязь в дельте, он стал корабельным офицером. Теперь он управлял письменным столом в Вашингтоне. Будучи способным администратором, он знал, где я смогу найти свежее мясо. Я ему позвонил.
— Да, у меня есть еще тепленький, Дик.
— Держу пари, что так оно и есть, злобный ирландский выскочка. Кто он такой?
— Его имя Том Уильямс, лейтенант.
— Статус?
— Он офицер запаса, прошел летную подготовку, но у него не было необходимых данных, чтобы получить место в эскадрилье и его бортанули. Его направили в подразделение SOSUS на Бермудах — одну из тех станций слежения с подводными акустическими датчиками, которые мы используем против советских подводных лодок. Там его тоже надули, потому что он был младше по возрасту и званию трех честолюбивых болванов, которые не хотели конкуренции и решили запороть ему характеристику, чтобы избавиться от него и теперь — хотя он об этом еще не знает — ВМФ собирается вышвырнуть его на улицу.
— Иисусе.
— Это трудная сделка. Он неплохой парень. Большой потенциал, но воспользоваться им некому.
— Хочешь поспорим?
Лайонс рассмеялся. Это был громкий, теплый, неистовый смех ирландца, который привлекал внимание людей в салунах и притягивал женщин.
— Ты окажешь мне услугу. Мне нужно спрятать его где-нибудь на полгода, чтобы система о нем забыла и он остался на службе.
— Пришли его ко мне, Лайонс. Отправь его в дом отца Марсинко для непослушных мальчиков. Я обещаю, что буду воспитывать ребенка.
— Ты дашь ему чертов диплом аспиранта, — прорычал Лайонс. — Просто сохрани его в целости, окай?
Лейтенант Томас Р. Уильямс прибыл через несколько дней. Это был невысокий, легко сложенный офицер, чье застенчивое поведение придавало ему сходство с бухгалтером из отдела кадров киностудии. Он отметился, заселился в офицерское общежитие для холостяков и явился на службу, выглядя более чем неуверенно.