Мы привезли мать Донни с Гавайев. Ситуация была для нее самой тяжелой. Она понятия не имела, что делал Донни, и не могла понять, как он пострадал. Хуже всего было то, что я ничего не мог ей сказать.
— Как он был ранен? — спрашивала снова и снова миссис Ли.
— На тренировке.
— Какой тренировке?
— Простите, мэм, я просто не могу сказать.
Примерно через неделю у Донни развилась тяжелая стафиллококовая инфекция. Потом он впал в кому. Каждый день в госпитале я наблюдал за парнишкой в его респираторе по нескольку часов. Я уже привык орать на него.
— Вставай, черт тебя возьми, Донни Ли — кричал я.
Часто, когда я делал так, он дергался. Миссис Ли приходила в восторг.
— Он слышит тебя, он слышит тебя, — говорила она мне.
Она была мамой: до самого конца она не сдавалась.
Смерть Донни не нарушила темпа и интенсивности наших тренировок. Я не мог этого допустить. В реальном мире вы не останавливаетесь, не сосете палец и не говорите, говорите, говорите. Не тогда, когда перед тобой стоит миссия. Все эти голливудские фильмы, где какой-нибудь парнишка умирает на тренировке, а его лучший друг впадает в панику и не может летать (на ум приходит «Top Gun») или делать свое дело — полная чушь.
Если люди не могу справиться с этим, они знают, что должны будут уйти. Не через месяц, неделю или день, а через час или минуту.
В элитных подразделениях вы не даете второго шанса; не балуете людей и не проводите много времени, играя с ними в психолога. Вот почему они в первую очередь являются элитными подразделениями. Люди идут добровольцами в отряд «Дельта» или Шестой отряд SEAL, потому что хотят делать то, что никто до них еще не делал. Они не идут добровольцами за медалями, славой или похвалой. Они добровольно идут на это, потому что хотят выйти за пределы любого опыта, который получили раньше — и либо преуспеть, либо умереть, пытаясь это сделать. Это не преувеличение. Это простой факт.
Итак, смерть или не смерть, мы продолжали работать. Важно было не останавливаться. Я хотел, чтобы Шестой отряд раздвинул рамки ограничений — чтобы иметь возможность вломиться в заднюю дверь врага так, как никто никогда не делал этого раньше. Я разбил команду на две группы — Синюю и Золотую — и пока Синие ехали в Луизиану и практиковались залазить на нефтяные вышки в Мексиканском заливе, Золотые ехали в Аризону где я арендовал тридцать миль воздушного пространства, и мы начинали учиться прыжкам HAHO – с большой высоты с ранним раскрытием.
Эта техника имела для меня смысл. Вот ты плохой парень. Ты слышишь самолет. Ты смотришь вверх. Кучка придурошных жоп с ручкой из SEAL выбрасывается на тебя. Ты их снимаешь, пока они летят вниз. «Тюленей» поимели. Но в случае с HAHO самолет летит на высоте тридцати тысяч футов (прим. 9000м), и, может, на двадцать миль в стороне. Ты его никогда не увидишь. Ты его никогда не услышишь. А потом вдруг: «Привет, с Первым апреля, ублюдок. У тебя спина белая.»
Мы начали использовать парашюты в качестве парапланов; мы купили мини-баллоны с кислородом, чтобы не потерять сознание, закрепили фонари на наших шлемах и компасы на запястьях. Мы прыгали ночью со «Старлифлеров» С-141, летевших так высоко, что без компасов невозможно было отличить огни Феникса от огней Тусона. Во время дневных прыжков HAHO один из моих лучших парашютистов, парень, которого я назову Нестле, словил отказ примерно на двадцати тысячах футов (прим. 6000м). Он попытался срезать — то есть, отстегнуть свой неисправный парашют, перейти в свободное падение на пару тысяч футов, а затем раскрыть запасной. Он успешно срезал, но его запасной парашют тоже отказал.
Смерть была зарегистрирована как несчастный случай со спортивным парашютом на частном объекте, откуда мы взлетели, и тело Нестле было доставлено в морг. Затем, через несколько часов, местный репортер начал задавать вопросы о сорока или около того, «спортсменах-парашютистах», которые арендовали целый аэродром и выпрыгивали из больших черных пташек, у которых даже не было опознавательных знаков. Это были мы. Меня даже не было на месте, но Трейлер Курт и еще один из моих быстро соображающих офицеров, провели напряженный день. В конечном итоге, они похитили тело Нестле из местного морга и доставили его на военную базу, прежде чем власти и пресса добрались до них. Шестой отряд SEAL был не в том положении, чтобы нас кто-то допрашивал.