Наше оборудование связи, тяжелое оружие и специальные вкусняшки путешествовали с Дюком, Ларри, Фрэнком и Малышом Ричи. Им предстояла самая легкая поездка: рейсом командования ВВС с авиабазы Сигонела на Сицилии, спокойная ночь с холодным пивом, а затем ранний утренний перелет на борту военно-морского самолета С-2 «Грейхаунд», который доставил их на летную палубу авианосца США «Индепенденс» недалеко от ливанского побережья. Оттуда мой квартет бойцов SEAL должен был проникнуть на берег вместе с отрядом морской пехоты. Потом они переоденутся, затеряются в толпе и отправятся на север в город. Я должен был забрать их вместе с багажом от терминала аэропорта через семьдесят два часа.
Пол, Скачки, Пыжик и Змей должны были вылететь в Амстердам, а оттуда добираться поездом до Афин. Они пробудут там пару дней, чтобы убедиться, что они «чисты», а затем полетят на Кипр, где сядут на паром до Бейрута. Через восемьдесят четыре часа они будут на Музейном перекрестке — одном из немного мест, где можно пройти между Восточным и Западным Бейрутом, не попав под обстрел. У Еврея, Хо-хо-хо и Пальца был самый окольный и опасный маршрут: Лондон, Париж, Франкфурт — и Дамаск. Оказавшись в сирийской столице, они возьмут такси и отправятся в Бейрут по суше, а затем поселятся в отеле «Саммерленд», расположенном на пляже к северу от аэропорта.
В этом конкретном боевом патруле я был передовым дозорным. Я действовал в одиночку, в течение дня или около того, изучая местность, организуя транспорт, подыскивая подходящие безопасные дома и наблюдая за… чем угодно. Я улыбнулся усатому чиновнику, который поставил мне штамп в паспорте. Прежде чем я прошел иммиграционный контроль, в мой ирландский паспорт была аккуратно вложена пастельно-розовая с желтым пятидесятифунтовая ливанская банкнота. Теперь у меня была двухмесячная виза, а пятьдесят фунтов исчезли.
— Шукран — спасибо тебе.
— Ауфван — добро пожаловать.
Я поднялся по трапу к наружным дверям. Казалось, снаружи были беспорядки, но это была обычная суета, естественная для аэропортов третьего мира от Каира до Карачи. Особенность Ливана заключалась в том, что здесь все были вооружены до зубов.
Трое таксистов подрались из-за меня, и я сдался победителю, невысокому темноволосому человеку с единственной густой бровью и кривой улыбкой под плохо починенной заячьей губой. Он повел меня к тому, что когда-то могло быть «Шевроле». Я пошел вперед, глядя, как он, поводя плечами, скачет передо мной. Мы подошли к машине. Он помолчал и повернулся. Массивная бровь приподнялась почти на целый дюйм.
— Куда двигаемся?
— Отель «Коммодор», Игорь.
Он показал мне большой палец.
— Сахафа — пресса? Журналист?
— Да. Сахафа. «Ирландский Ежедневный Флагшток». Слышал о таком?
Я наблюдал, как он одарил меня, как я предположил, насмешливым взглядом.
— Нет, мистер.
— Ничего страшного, никто не слышал.
Я забрался на пассажирское сиденье, бросил багаж на заднее и с трудом захлопнул дверцу.
— Как тебя зовут, хабиби?
— Хабиби? Вы говорите по арабски?
— Нет, только несколько слов. Я могу сказать тебе, чтобы ты пошел на хер и спросить, где писсуар.
— Этого достаточно.
Шофер повернулся ко мне, и его улыбка стала еще более нелепой из-за состояния его губы. Он тронулся с места, не обращая внимания на поток машин по обе стороны от нас.
— Зови меня Абу Саид, хабиби. Саид Абу Саид.
Он покачал головой, потянулся назад и похлопал по моему багажу.
— Да, хабиби — пожалуйста, не делай так — это вводит в соблазн. Положи его себе под ноги, пожалуйста.
Я как следует уложил свой багаж, когда такси опасно вырулило из аэропорта. Мы миновали два ливанских блокпоста и двинулись на север по разделенной дороге, ведущей в город. Два «Вольво», которые, казалось, устроили гонки в сотне ярдов впереди нас, внезапно отскочили друг от друга. Один из них опасно вильнул, развернулся на 180 градусов и съехал на обочину шоссе. Другой «Вольво» свернул на обочину и резко затормозил. Оба водителя вышли, размахивая пистолетами. Абу Саид вдавил педаль в пол и промчался мимо разборки. Добро пожаловать в Бейрут.
Нам помахали при проезде через контрольно-пропускной пункт морской пехоты, где с незаряженными М16 дежурили ребятишки с румянцем во всю щеку. Одним из идиотских «правил открытия огня», которые продвигали бюрократы в Вашингтоне, было то, что морским пехотинцам не разрешалось защищать себя. Я оглянулся через плечо. Они были легкой добычей. Я обернулся и увидел перед собой городскую россыпь разбомбленных, выпотрошенных руин.
— Бурдж аль-Бараджне — палестинский лагерь, — объяснил Абу Саид, когда мы проезжали мимо. — Израильтяне не любят.