Вот только я не попал в Национальный Военный колледж. Никто не предупредил меня, что меня бортанули. Собственно, если бы не некоторые старшины, которые шепотом говорили о том, что должно было произойти, я бы появился в Форт-Макнайр, зарегистрировался и испытал бы позор, когда мне бы публично сообщили, что военно-морской флот удалил мое имя из списка обучающихся. Но моя разведывательная сеть Шестого отряда SEAL все еще действовала. Поэтому меня предупредили и я там не появился. Вместо этого, я отправился в управление вооруженных сил по личному составу и столкнулся там с контр-адмиралом, которого знал несколько лет. Я буду звать его Дейв. Он не выглядел счастливым, увидев меня.
— Я слышал, что не попадаю в Национальный Военный колледж.
Дейв хмыкнул, откашлялся и, наконец, заговорил:
— Ну, Дик, политика заключается в том, чтобы не посылать туда людей без девяносто пяти процентных шансов, что они получат повышение до капитана первого ранга.
— Это относится ко мне?
— Выходит, что так. У тебя в личном деле есть Статья 15 — официальное письмо с выговором.
— Я подаю аппеляцию. Мне сделали выговор за автомобильную аварию, в которой я даже не был за рулем. Мой водитель вел машину, а не я.
— Вопрос кто в этом виноват не уместен. В письме говорится, что твой водитель был на дежурстве более восьми часов — это слишком долго для него.
— Мы не пробивали наши табели в шесть часов, Дейв.
— Я знаю. Но правило есть правило. Ты его нарушил и тебя поймали. Кроме того, все это дело прошлое. Суть в том, что твоя аппеляция не будет удовлетворена. Ты не будешь учиться в Национальном Военном колледже.
— Это забавно.
— Почему?
— Потому что я еще не подал аппеляцию. Как, черт возьми, они могут отклонить то, что еще даже не написано?
Дейв слабо улыбнулся.
— Эй, кавторанг, это уже выше моей должности.
— Так что мне просто отвалить, да?
Он пожал плечами.
— Слушай, Дик, у тебя отличное личное дело. Ты набрал много очков. Я могу добыть тебе что-нибудь классное на Гавайях. Или в Норфолке — штабная работа до 1998 года. Затем ты уходишь в отставку с тридцатью годами безупречной службы.
— Звучит очень уютно.
— И даже лучше — мы говорим о загородном клубе. Норфолк был бы идеальным местом. Это близко к вашему дому. Ты можешь приходить поздно и уходить рано — будешь сидеть дома у бассейна каждый день в 15.00. Подберешь себе недвижимость. Подготовишь себя к выходу в отставку.
— Не обижайся Дейв, но пошел ты. Я не собираюсь идти домой и умирать. Еще нет.
— Все зависит от тебя. Но если бы ты был умнее, ты бы последовал моему совету.
— Черт, ты знаешь меня уже пятнадцать лет, и я никогда не был очень умным, адмирал, — вот и вся моя чертова проблема. Я просто один из тех дураков, которые любят работу.
Мой бывший босс, Эйс Лайон, перевелся обратно в Пентагон. Последние два года Эйс, получивший звание вице-адмирала — три звезды — командовал Вторым флотом и его зона ответственности простиралась от Карибского до Северного моря. Теперь он получил место Билла Кроу в качестве заместителя главкома по планам и политике. Эйс Лайонс был, по сути, оперативным боссом всего военно-морского флота США.
Пошел прямо к нему в каюту и поплакался ему в плечико. Он, как военно-морской папочка, каким он всегда был, усадил меня к себе на колени, погладил по голове, вытер нос и сочувствующе покудахтал.
Затем он дал мне пинка под зад и посоветовал найти какую-нибудь работу.
К осени 1983 года Эйс позаботился о том, чтобы я был надежно упрятан в переполненном углу командного центра военно-морского флота Пентагона — шумной, переполненной серии кают на четвертом этаже кольца «D», где я работал одним из потных кабанчиков, которые постоянно отслеживали морские перемещения и кризисы по всему миру. Однажды в сентябре я поднял глаза и увидел стайку белок-разведчиков, которые вылезли из своих защищенных норок с секретными данными и принялись изучать морские карты, висевшие на стене. У меня в голове зажегся маленький красный огонек. Обычно эти парни не покидали своих рабочих мест, если только они не выиграли Суперкубок, или какая-нибудь международная катастрофа четвертого класса не была неизбежна. В сентябре было еще слишком рано для Суперкубка.
Я прокрался по комнате и с трудом протиснулся в группу.
— Эй, парни! Какую страну мы сегодня теряем?
Мой юмор не был оценен по достоинству. Но, прежде чем меня прогнали, один из бельчат обернулся, и я услышал слово, которое не должен был слышать: «Гренада».