Внушение сработало. Летом, в промежутке между моим вторым и третьим курсом старшей школы — мне было пятнадцать — я познакомился на одной из студенческих вечеринок с красивой и утонченной молодой студенткой-учительницей по имени Люсетт. Мы сразу же нашли общий язык. Она была француженкой, а я говорил на своем пиджин-итальянском и мы общались.
Я был крупным для своего возраста и всегда носил наличные в бумажнике, говорил и одевался, будто посещал Ратгерс и вел себя так, будто я владелец этого чертового дома братства, так что она никогда не считала, что я был старшеклассником.
Она узнала это тяжким образом. С тем, что непостижимые восточные люди могли бы назвать порцией плохой кармы, она была назначена преподавать французский язык на третьем курсе старшей школы и в сентябре увидела мое сияющее лицо в третьем ряду. Боже мой!
К тому времени, как мне исполнилось семнадцать, я пережил кучу перемен. Мои родители расстались. Мать устроилась на работу в «Сирс» (сеть универмагов — прим. перев.), и мы — она, мой младший брат и я — переехали в государственное жилье. Мой отец снимал меблированную комнату над словацким баром «Юско», всего в нескольких дверях от закусочной, где я работал. Он проводил там много времени, а я заглядывал к Юско в гости. Это место как будто перенесли из Лэнсфорда, с его маринованными свиными ножками в больших банках, сваренными вкрутую яйцами в мисках и тремя или четырьмя парнями, похожими на Джо Павлика, которые сидели на барных стульях с десяти утра до закрытия, непрерывно пили и курили «Кэмел». Мой старик там был счастлив, потому что это напоминало ему о доме. Джордж Марсинко так и не привык к Нью-Брансуику.
К этому времени я проводил все меньше и меньше времени в школе — регулярно сокращая занятия — и все больше и больше времени с молодой итальянкой, вышедшей замуж за парня на двадцать семь лет старше ее и серьезно нуждавшейся в энергичных перепихонах, которые я был весьма готов предоставить. Я уволился из «Гасси» и пошел работать барменом в греческий ресторан в самом сердце Нью-Брансуика. Примерно за половину того времени, что я проводил у Гасси, деньги были неплохие — около 200 долларов в неделю, включая чаевые. Более того, повара были готовы научить меня некоторым элементарным навыкам приготовления пищи и выпечки, поэтому я рассматривал эту работу, как способ научиться ремеслу. Для меня это было впервые. Я никогда по настоящему не задумывался о том, что я буду делать со своей жизнью.
В конце-концов, я окончательно бросил школу. Как я буду называть это несколько лет спустя на официальном языке, я «добровольно отчислился» в феврале 1958 года. Продолжать было просто бессмысленно. Во всяком случае, все классы заканчивались бакалавриатом.
А кому нужен диплом об окончании старшей школы? Можно было заработать денег, снять женщин, можно было съездить на пару дней поваляться на побережье — и для этого мне не нужно было никакого образования. Так что я свалил.
Кроме того, я попытался поступить на военную службу. Когда президент Эйзенхауэр отправил морскую пехоту в Ливан, я вызвался добровольцем. Мне понравились их синяя униформа и шпаги. Поэтому я зашел к вербовщику морской пехоты, и, вероятно, сказал что-то глупое вроде:
— Ну, дружище, я бы хотел отправиться и пристрелить парочку плохих парней. Где моя винтовка, патроны и когда я смогу отправиться?
А сержант-вербовщик, вероятно сдержавшись, чтобы не превратить меня в груду обломков, сказал:
— Послушай, сынок, ты должен отправиться в учебный лагерь, прежде чем мы позволим тебе надрать кому-нибудь задницу и кроме того, ты несовершеннолетний и еще не закончил школу. Почему бы тебе не получить диплом, а потом мы поговорим.
Ну, я был уверен, что к тому времени, как я все это сделаю, морпехи решат ливанскую проблему без моей помощи. Поэтому я ушел и провел прекрасное лето на пляже, работая над серьезным серферским загаром и много трахаясь. Я также потратил некоторое время, пытаясь сбросить симпатичную соседскую девушку по имени Кэтрин Энн Блэк с трехметровой доски плавательного бассейна на Ливмгстон-авеню (с доски и в мешок). Мы встречались почти все лето, когда я не болтался с другими женщинами и обнаружили, что нравимся друг другу. Мы должны были: несмотря на мою склонность к побочным связям, я продолжал возвращаться. Там было что-то необычное.
Потом, в сентябре, после того как я повеселился, а Кэти вернулась в школу, я пришел в офис рекрутеров военно-морского флота и вызвался добровольцем, и, пройдя ряд тестов, был зачислен на службу . О, если бы они только знали!
15 октября 1958 года я прибыл в учебный лагерь в Грейт-Лейкс, штат Иллинойс. По какой-то необъяснимой причине я чувствовал себя лучше, проходя через ворота этого лагеря, чем когда-либо в своей жизни.