Он перекатился через дальний планширь и упал в теплую воду. Теперь пошел Рон Роджер. Потом я, Джо Кэмп, Джим Финли и последним — Орел Галлахер. ШТЛ продолжала идти вверх по реке, медленно исчезая в темноте. Наполовину приподнявшись из воды, мы медленно гребли к острову, стараясь двигаться как можно тише. В восьми ярдах (прим. 7,3м) от южного берега я опустил ноги вниз и меня тут же засосало в ил, скрывший мои ботинки. Я высвободился и снова принялся грести по собачьи, пока мои колени не коснулись грязного дна.
Я осторожно выбрался на заросший травой берег, поднял М-16 над головой и снял с предохранителя.
Я ждал. К плеску воды добавился шум от остальных бойцов SEAL, которые подходили один за другим. Я всмотрелся. Мы все были в присутствующих и учтенных. Я подал сигналы рукой: двигаться вверх по берегу; рассредоточиться по заранее назначенным позициям; установить периметр.
Гул от катеров слышался теперь довольно далеко. Я поежился в прохладном вечернем воздухе. Никогда бы не подумал, что буду дрожать во Вьетнаме, но мне было зябко.
Мы ползли вверх по берегу, продвигаясь дюйм за дюймом, вдоль пятидесятиярдовой (прим. 45м) оконечности острова, пока не устроили засаду за обломком поваленного дерева. Четверо из нас — Патч Уотсон, радист Кэмп, Рон Роджер с пулеметом «Стонер» и я — разделились на две пары в восьми ярдах друг от друга и внимательно осмотрели южный берег реки, песчаную косу и грязевую отмель в ста пятидесяти ярдах (прим. 137м) от нас. Джим Финли и Орел Галлахер заняли позицию в арьергарде, в пятнадцати ярдах (прим. 13,7м) от берега и прикрыли наши задницы.
К этому времени я уже совсем не слышал катеров поддержки и меня вдруг охватило невероятное чувство одиночества.
Одновременно меня накрыла паранойя в степени, которой я раньше никогда не знал. Черт — мы действительно были в джунглях, с боевым оружием и людьми, которые хотят нас убить. Если это ловушка, если Чарли поджидают нас… Господи. Я встряхнулся и вышел из этого состояния. Я моргнул, крепко зажмурив глаза, а затем открыл их, чтобы взять под контроль гиперстадию, через которую я летел. Попробовал упражнения на контроль дыхания. Они сработали. Я расслабился.
На моих часах было 21.40. Нам потребовалось около двадцати минут, чтобы пробраться через двадцать пять ярдов (прим. 23м) зарослей кустарника и речной травы к месту засады. К этому моменту мы находились на позиции около получаса. Остров принял наше появление, и снова ожили звуки неведомых тварей, которые щебетали, свистели и жужжали вокруг нас. Я обнаружил, что внешний шум был громким и решил, что он был усилен моим тревожным состоянием.
Мы не произнесли ни слова с тех пор, как покинули штурмовую лодку. Нам и не нужно было этого делать.
Я поднял голову. Небо было таким ясным, каким я его никогда не видел. Звезды — миллионы звезд сияли так ярко, словно это была свежая осенняя ночь в Новой Англии. Воздух стал довольно прохладным, и мои зубы начали стучать. Я заставил себя сжать челюсти, чтобы остановиться. Как чертовски нелепо. Замерзнуть в тропических джунглях. Я думал об Эве Барретте, о Грязи, о том, как низко я раскрылся в своем последнем средиземноморском круизе. Я думал о Сент-Томасе — ром и кока-кола и трахе с этой замечательной учительницей из Нью-Джерси с большими сиськами. Я подумал, что может быть, завтра, напишу открытку каждому из моих детей. Сувениры для них, когда они научатся читать. Я вспомнил, как мне было семь лет и я испугался в первый раз, когда грузовой поезд прижал меня к стене в тоннеле.
Тут я его услышал. Скрип-скрип.
Волосы на затылке у меня встали дыбом. Мурашки побежали по коже.
Скрип-скрип. Дерево по дереву. Весло в уключине. Скрип-скрип.
С песчаной отмели, напротив того места, где мы лежали, в медленно текущую реку сунулся нос маленького сампана.
Я медленно поднял палец. Ждем. Он в 150 метрах отсюда. Он подойдет ближе. Не спугните его слишком рано. Я затаил дыхание. Ни один волосок ни на одном из моих парней не шевельнулся, хотя четыре ствола следовали за сампаном.
Он приближался медленно, мучительно медленно. Один вьетнамец, в черной пижаме, без шляпы, оружия не видно. Как азиатский гондольер, он описывал своим единственным веслом скрипучую постоянную букву «J», выгребая против медленного течения Бассака. Он шел прямо на нас.
Я выстрелил первым, когда он был в менее чем двадцати футах ( 6м) от меня. Остальные выстрелили так быстро после меня, что бедняга, должно быть, подумал, что смотрит на один большой 16-дюймовый ствол. О чем бы он не подумал, это была его последняя мысль. Мы одновременно выпустили по нему по полному 30-зарядному магазину. Но действительно разрушительным был «Стонер» Рона Роджера — сто пятьдесят патронов калибра .223, каждый двадцатый из которых был трассирующим.