Потом был Гарри Хамфрис. Гарри был парнем из Джерси, крупным, крепким, темноволосым парнем шести футов (1,83 м ) и весом в двести фунтов (прим. 91 кг). А главное, он был настоящим отщепенцем. Он происходил из богатой ирландской семьи в Джерси-Сити и учился в Ратгерсе. Но жизнь в колледже не давала ему достаточно впечатлений, поэтому он завербовался во флот и прошел отбор в UDT. Когда я познакомился с ним, он служил в четвертом взводе 22-го отряда UDT. К тому времени, как я закончил свой первый тур во Вьетнаме и вернулся домой, заминка Гарри уже закончилась. Он вернулся в Джерси-Сити, и мать припрягла его к семейному делу по переработке жиров. Для меня очистка сала казалась пустой тратой его настоящих талантов.
И все же, условия, в которых он разлагался, были шикарными. Он променял казарму для рядовых на фамильное поместье Хамфрисов, квадратный квартал в Джерси-Сити, окруженный десятифутовой (прим. 3м) стеной. Внутри, за коваными железными воротами — вроде поместья Крестного отца — стояли семь почти одинаковых домов из красного кирпича. Гарри дали один, где он жил со своей женой Пэт, бывшей моделью, с которой он познакомился в Сент-Томасе и одним маленьким ребенком. Непыльно так. Джерси-Сити был не так уж далеко от Нью-Бумсвика, поэтому во время поездки к своей родне я заглянул в усадьбу Хамфрисов. Мы с Гарри пропустили пару стаканчиков холодненького и решили догнаться.
После нескольких кружек пива Гарри дал понять, что ему скучно перерабатывать топленое сало и жир.
— Я жалею, что не остался в команде, Дик. Сейчас бы меня уже, поди, отправили во Вьетнам, как и тебя.
Я сыграл хладнокровно. Я рассказал Гарри, как мне было весело в моем первом туре. Я рассказал ему, что сделал в «Браво» и в какие игры мы могли играть.
— Я, кстати, собираюсь вернуться. Мне дают собственный взвод.
— Ни хрена себе. Это здорово, Дик.
— Здорово? Черт, Гарри, это настоящие каникулы. Восторг и веселье. Жизнь в грязи. В тебя стреляют. Стреляешь в япошек. Сплошная веселуха.
Хамфрис поднес стакан к кончику носа и посмотрел сквозь пиво на зеркало в баре. Я знал, о чем он думает. Я забросил наживку.
— Ты прав — жаль, что ты ушел. Мы могли бы по-настоящему повеселиться вместе.
Он кивнул.
— Это точно.
Он отхлебнул пива.
— Знаешь, я ведь не так уж долго отсутствовал — я мог бы легко наверстать пропущенное, если бы ты взял меня в SEAL.
— Какого черта ты хочешь променять то, что у тебя есть, на солдатское жалование?
— Потому что я занимаюсь этим чертовым бизнесом по переработке жира, Дик, и не хочу им заниматься.
Я поставил пиво на стойку.
— Вот что я скажу — если ты хочешь снова записаться, я, наверное, смогу тебя пристроить в SEAL. Ты квалифицированный парашютист и ныряльщик. Остальное мы сможем добрать за пару месяцев.
Он задумался на несколько минут. На его лице появилась самодовольная ухмылка.
— Ты знаешь, Пэт меня убьет — сказал он.
— Не-а.
— Хочешь поспорить? Ей нравится, что я занимаюсь делом. Она любит это место, особенно теперь, когда беременна вторым нашим ребенком. У нас есть все, что мы хотим — и что она получит в Вирджинии-Бич? Передвижной дом?
— Она к этому привыкнет.
— Неверно. Она может это сделать, но она никогда к этому не привыкнет.
От отхлебнул свое пиво.
— И моя семья на дерьмо изойдет, когда узнает, что я захочу выйти.
Я ударил его по плечу. Крепко.
— Выйти?
— Из дела.
Я хлопнул его еще раз.
— К черту бизнес. Когда тебе будет сорок, ты сможешь заниматься бизнесом. Тебе сколько? Двадцать шесть, двадцать семь лет? Это время веселиться. Хлопать и топать. Стрелять и хватать. А потом… Потом ты можешь вернуться, носить серые фланелевые костюмы всю оставшуюся жизнь и никто не будет с тобой спорить.
Я допил пиво, заказал еще по одной и чокнулся с ним бокалами.
— Ну же, Гарри, вот тебе причина, по которой ты в первую очередь присоединился к команде: быть охотником.
Мне не пришлось долго его убеждать, потому что Гарри принял решение задолго до того, как мы пошли за пивом.