Щёлкнув зубами, противник устоял. И с невольным уважением подумав о новгородце, что он крепкий дядя, я нанёс второй такой же удар, но только с левой.
Машинально закрывая лицо руками, инициатор схватки стал опускаться на пол, а я собрался помочь Немому, который достаточно уверенно сдерживал натиск двух других охранников. Но в этот момент хлопнула входная дверь, и я решил, что прибежали городские стражники. Однако нет. Бросив взгляд назад, я обнаружил ещё десяток новгородцев, которые наверняка должны были кинуться на помощь землякам.
Швирх-х! С характерным шумом Змиулан покинул ножны и оказался в моей руке, и я развернулся к новым противникам. Предстояла серьёзная драка. Несколько новгородцев сразу же бросились на меня, но за их спинами раздался громкий окрик:
– Назад!
Мужики остановились, и, растолкав их, передо мной предстал знакомец по Арконе и полный тёзка Вадим Сокол из Ладоги. Стройный брюнет с короткой причёской, мордастый, румяный и улыбчивый. На боку дорогая сабля, одет как обычно, словно на гулянку собирается. Новый кафтан из какого-то дорогого тёмно-синего полотна, широкие штаны, прямо настоящие кавалерийские галифе, на ногах красные сапоги. Франт. Нечего сказать. Учитывая, что в прошлый раз мы расстались без взаимных претензий, я мог рассчитывать, что драка может быть окончена.
Наседавшие на Немого охранники прекратили атаку, а мы с тёзкой переглянулись. Я спросил его:
– Между нами мир, Вадим Сокол?
Купеческий сын посмотрел на разбросанные по полу тела земляков и, глядя мне прямо в глаза, усмехнулся:
– Да, между нами мир, Вадим Сокол.
Тут в помещении наконец появились стражники. Началось неизбежное в таких случаях разбирательство, что, как да почему, и опрос свидетелей. Немой в это время отволок князюшку в нашу комнату. А мы с тёзкой, который, как оказалось, стал самостоятельным купцом и привёз в Волегощ некоторые новгородские товары, в основном стекло и корабельные канаты, ответив на все вопросы городских правоохранителей, разговорились. Слово за слово, и вот что вместе с предысторией в итоге прорисовалось.
Данило Храпко, купец, которого сначала Немой, а затем я уронили на пол, в Новгороде числился верным сторонником прежнего посадника Якуна Мирославина. В прошлом году горожане стали готовиться к официальному отделению от Киева, и Якун Мирославин, почуяв, что над ним сгущаются тучи, вместе с близкими людьми и князем Святославом Ольговичем попытался бежать. Однако разгневанный народ в лице его самых буйных представителей с большими кулаками догнал беглеца и вместе с братом Прокопием, не обращая внимания на удиравшего князя, поволок посадника к мосту через реку. Там состоялся небольшой сход, и после него мужики бросили вчерашнего городского мэра в студёные воды Волхова. Дело было зимой, но посадник вместе с братаном выплыли и выбрались на берег. Добивать их не стали и, содрав с бывших городских авторитетов выкуп, отпустили к Ольговичам.
Мой противник Храпко в это время торговал в Хедебю, а когда весной вернулся на родину, то узнал, что все его товары разграблены. Был выбор: уйти на Русь, к Якуну Мирославину, или начать всё сначала, и купец выбрал вариант номер два. Он остался в Новгороде, начал торговлю, пару раз сходил к датчанам, а в этом году решил на пару с молодым Соколом из Ладоги навестить Волегощ. И вот входит он на постоялый двор, и кого здесь видит? Одного из основных Ольговичей, который был знаком купцу по Новгороду. Князь его, видимо, тоже узнал и решил попробовать освободиться. Вряд ли это у него получилось бы. Ведь из города не выбраться, а лодью Храпко, даже если бы она всё же выскочила в море, догнали бы. Но попытка, как говорится, не пытка, хоть она и закончилась неудачей.
Купца Храпко и его людей стражники отвели в городской поруб, откуда их извлекут только завтра, когда после общегородского праздника состоится суд. Сговорившись с моим тёзкой из Ладоги завтра обсудить кое-какие дела, мы расстались. Я направился в свою комнату, где собирался всерьёз побеседовать с черниговским князем, которому следовало ещё раз объяснить, что здесь ему не там и красное корзно осталось на поле боя под Пырыцей. Поэтому пусть сидит тихо, словно мышка, а иначе можно лишиться зубов.
Ну а так, нормально всё сложилось. Тёзку встретил. Подрался. Завтра, как пострадавшая сторона, получу с купца Данила виру за обиду или его жизнь, как суд решит. Кстати, а суд, в котором наверняка будут заседать волхвы Велеса и Яровита, не может мне его лодью подарить? Интересный вопрос, который надо прояснить.