Сильная рука легла ему на плечо. Вульфрик крутанулся на месте, щелкнув клыками и совершая выпад мечом. Высокий светловолосый норс отскочил, когда Вульфрик вслепую атаковал его, мгновенно приняв боевую стойку. Ненависть пылала в глазах светловолосого великана, когда они встретились с яростным взором Вульфрика, но эту ненависть тоже смягчал стыд.
— Мы не можем оставаться здесь, — сказал хускарл. — Они вырежут нас, как вырезали остальных.
Вульфрик усмехнулся трусливым словам товарища. Вероломный Брондульф выжил, единственный из его команды.
— Если выбор лежит между стрелой в грудь и ножом в спину, я атакую лучников и на последнем вздохе прокляну их предков!
Когда воин заговорил, лицо Брондульфа покраснело. На миг он задумался, что ответить на этот вызов Вульфрика. Брондульф всегда славился среди сарлов острым умом. Тот не подвел его и сейчас.
— Если мы умрем здесь, кто отомстит за твою команду? — спросил Брондульф и увидел в глазах Вульфрика тень сомнения. Приободрившись, он добавил, ненавидя те слова, что слетали с языка: — Если ты умрешь здесь, кто защитит Хьордис от отца?
Вульфрик по-прежнему яростно сверлил взглядом Брондульфа.
— Когда предатель будет мертв, мы разберемся с этим делом между собой, — прорычал он. — Хьордис моя!
Брондульф ответил ему холодной улыбкой.
— Как ты и сказал, мы разберемся с этим. Но не здесь.
В холодном утреннем воздухе просвистела стрела, пролетев так близко от головы Вульфрика, что потревожила гриву его темно-рыжих волос. Герой помедлил лишь для того, чтобы плюнуть в сторону невидимого лучника, затем повернулся и побежал по голой земле, виляя из стороны в сторону, чтобы врагу было сложнее прицелиться. За первой стрелой последовали другие, стуча рядом по камням, из которых железные каблуки сапог норсов высекали искры.
Брондульфу стоило больших усилий не отстать от Вульфрика, несмотря на полдюжины ран, испещривших тело воина. Несмотря на всю ненависть к этому человеку, Брондульф не мог сдержать благоговения, которое испытывал в его присутствии. Вульфрик действительно был избранником богов; ни один простой смертный не мог сравниться с ним в выносливости. Он был похож на одно из бронзовых механических чудовищ дави-жарр, неукротимый и неутомимый. Брондульф считал себя одним из сильнейших воинов среди сарлов, но рядом с Вульфриком он чувствовал себя жалким, словно жрец-южанин.
Крики преследователей становились все ближе. В их голосах, казалось, слышалась паника, хотя трудно было определить интонации в странных, мелодичных звуках эльфийской речи. Вульфрик позволил себе мрачно усмехнуться. Эльфы боялись, что люди ускользнут. Он позволил себе сосредоточиться на криках. Даже проклятие богов имело свои преимущества. Для Вульфрика таким преимуществом был Дар языков. Сосредоточившись, он мог понять речь любого существа, даже самого странного. Чаще всего он использовал этот жуткий талант лишь затем, чтобы бросить вызов своим врагам словами, которые были им понятны, но этот дар имел и другое применение.
Когда Вульфрик осмыслил крики эльфов, его улыбка померкла. Эльфы не боялись, что люди ускользнут. Они опасались лишь не взять их живыми. Похоже, за время погони они решили, что остальные норсы умерли слишком быстро. С Вульфриком и Брондульфом эльфы не собирались торопиться.
Люди были не единственными существами, имеющими представление о мести.
Причина беспокойства эльфов обрушилась на Вульфрика так внезапно, что он едва не свалился с обрыва. Северянин мчал по каменистому склону, не обращая внимания, что тот постепенно становится круче, и внезапно остановился над обрывом — скала была срезана чисто, словно топором Кровавого Бога. Его ноги балансировали на осыпающемся краю утеса, он смотрел, как галька, потревоженная его приближением, падает в пустоту. Какое-то мгновение он смотрел в темные воды моря, наблюдая, как волны разбиваются о камни далеко внизу. Затем Вульфрик восстановил равновесие и твердо встал на краю обрыва.
Скалистый берег простирался в обе стороны, насколько мог видеть острый глаз норса, поднимаясь из синевы моря неприступной белой стеной. Огромные скалы, скрученные, изглоданные и истертые соленой водой и ветром, скалились из глубины, сгрудившись у подножья белого утеса, словно стая беспородных шавок. Северянин смутно различал далекие очертания барьерных островов, их унылая каменистая гряда казалась лишь цепочкой черных пятен на горизонте. Вульфрик хмуро смотрел на недоступные острова. Если хотя бы половина историй, рассказанных в сагах, окажется правдой, то враги не дадут ему передышки, даже если он доберется до этих пустынных скал.