— Да так, — смутился Кирилл, — по верхам только. Практики почти нет. Но в прошлом году на Полуострове мы с местными друг друга вроде бы понимали...
Это была ещё одна странность в жизни Кирилла — ему самому непонятный «прикол» судьбы или Бога. К изучению иностранных языков никаких способностей у него не было, скорее наоборот. Возможно, именно поэтому он с упорством маньяка грыз не только английский, но и необязательный немецкий. Но вот однажды ему попал в руки словарь таучинского языка ещё довоенного издания. И он не смог от него оторваться, словно это был крутой боевик! Такое состояние даже трудно описать — как будто не учишь, а вспоминаешь, хочется ещё и ещё...
— А на оленях ездил? — продолжил допрос руководитель.
— Нет, — вздохнул исследователь. — Только на собаках. Да и то не там, а здесь — когда-то в клуб ходил, даже в соревнованиях участвовал. На пятом курсе получил первый разряд по стрельбе из лука и жёлтый пояс по баки-доу.
— Это что ж такое?
— Ну, школа такая, китайская. Там копьями фехтуют. Только всё это спорт, а не боевые искусства. Но мне тогда казалось, что без этого нельзя — нужно самому всё попробовать!
— Мне тоже так когда-то казалось... — вздохнул директор и задумался не менее чем на минуту. А потом толкнул к посетителю лист бумаги: — Вот, посмотри!
Текста было немного, и Кирилл сделал вид, что читает медленно и внимательно. Ему нужно было время, чтобы сообразить, как реагировать: с одной стороны, худшие опасения сбывались, но с другой — шикарное финансирование, полевые работы, командировки и, похоже, относительная независимость...
— А с какой стати этот фонд выделяет нам средства? Он же, кажется, исследования современности финансирует — экологию, социологию...
— Ты просто не в курсе, — усмехнулся руководитель. — У них там всё крутится вокруг долгосрочных прогнозов реакции человеческих сообществ на те или иные воздействия. В основном по развивающимся странам, конечно. Ну, скажем, если какое-нибудь африканское племя голодает, что лучше: построить на его земле завод и дать людям работу или просто оказать гуманитарную помощь? Что получится — благоденствие или диктаторский режим, который займётся истреблением собственных подданных? В каких случаях народ активно начинает осваивать новые источники пропитания, а в каких вместо этого переходит на полубандитский образ жизни? Я, конечно, всё сильно упрощаю, но, думаю, ты меня понимаешь.
— А при чём тут археология, да ещё и циркумполярная? — удивился Кирилл.
— Всё при том же: события в этом регионе развивались, что называется, на исторической памяти. Можно увидеть конец и начало, воздействие и его результат. В данном случае речь идёт о результатах взаимодействия приполярных охотников и оленеводов с русскими.
— Да разве мало в истории примеров контактов местного населения с колонизаторами? — пожал плечами Кирилл. — Причём в краях гораздо более тёплых — изучай на здоровье. А тут — таучины!
— Спецификой этих контактов является то, что колонизации, по сути, и не было. Сама по себе земля, новые территории пришельцев не интересовали, осваивать их, как, скажем, в Америке, они не собирались. Официальная политика царского правительства была направлена на сбережение и приумножение местного населения — оно должно было платить ясак, который составлял немалую часть государственного бюджета. Ну, а что из этого получилось на самом деле...
— Это всё я, пожалуй, понимаю, — кивнул учёный, — но... Но в данном случае речь идёт не просто о таучинах, а о коймско-алсейской группе, которая бесследно исчезла в конце семнадцатого века. Это ж всё равно, что искать Атлантиду!
— В отличие от Атлантиды, они были, — парировал выпад начальник. — Это научный факт. Зафиксировано несколько боевых и торговых контактов с русскими, а потом эти люди куда-то делись. Они могли вымереть от эпидемии оспы, но никто не видел опустевших стойбищ. Могли откочевать на восток или запад вдоль побережья, но они были слишком воинственны, чтобы не оставить о себе следов в памяти местного населения.
— Их просто вырезали казаки, — усмехнулся Кирилл. — Вы, наверное, и сами так думаете, только эта версия слишком несимпатична, вот её и не рассматривают.
— Ну почему же? — вскинул кустистую бровь директор. — Заниматься данной проблемой учёные начали ещё в тридцатые годы, а тогда в моде были разоблачения произвола царизма над народами севера. Документов восемнадцатого века сохранилось не так уж и мало. Столь крупная военная операция обязательно была бы в них зафиксирована, а этого не произошло. Под Коймском, кстати, уже производились раскопки, а во время войны — в сороковые годы — в посёлке действовала даже некая секретная лаборатория. Так что прежде, чем составлять план работ, придётся поднять все доступные материалы.