— Расскажи мне о своих друзьях, своей семье, своем клане. Что ты изучала в школе? Мне кажется, что знаешь обо мне намного больше, чем я о тебе, — попросил Хан.
Она отвернулась.
— Ты знаешь, я — нер. Закончила школу и еще не доросла до тех лет, когда могу начать новый клан. Я была главой дома — как у вас старшая сестра для младших детей. Но эта роль постепенно сходит на нет. Младшие братья — Деллиран и Фоллиран — слушаются меня, но прекрасно знают, что им нужно только ждать. У вас старшие руководят всеми, у нас же младшие завладевают домом, титулом. Даже родителям приходится уходить, когда дети вступают в период деторождения.
— Куда ты решила уйти? Почему они не дали тебе остаться?
Она рассмеялась тихо, спокойно. Хан впервые слышал ее смех. Это доставило ему удовольствие.
— О, это зависело только от меня. Я свободна и могу делать, что хочу. Старшие тоже свободны. Некоторые собираются в маленькие общины, коммуны — хотя это не совсем то, что у землян. Другие занимают посты в правительстве или уходят в бизнес. И лишь немногие становятся Мнатами — мудрецами. Эти живут поодиночке, реже парами, в лесах или горах.
Хан слушал все это с удивлением. Он всегда считал, что у леров существует понятие брака, совместного проживания. Оказалось, все не так, но отношения между лерами регулировались более сложными и жесткими правилами. Однако он все еще не был удовлетворен.
— Все это хорошо, — сказал он. — А как насчет бедных и богатых? Или у вас их нет?
Она ответила, не задумываясь. Видимо, не замечала сарказма или вообще не воспринимала его.
— О, у нас есть и бедные, и богатые. Но это относится не к отдельным личностям, а к клану. Когда ты уходишь из клана, берешь только немного личных вещей. Мы знаем, что собственность порабощает. Каждый из нас имеет только необходимое. Не больше. Иногда некоторые леры приобретают очень много, но в конце концов все переходит в общую собственность. Что же касается правительства, каждый клан выполняет у нас определенную функцию. Одни пекут хлеб, другие строят дома и так далее. Существует клан, члены которого занимают определенные ключевые посты в правительстве. Они специально готовятся к этому. А мы, Карены, выполняем функции, подобные тем, чем у вас занимаются полиция и суд. Законы у нас просты, так как мы, как и все, презираем нечестность. Поэтому я изучала законы и философию, так как только умный человек может взять право судить и наказывать.
— Значит, ты хорошо знаешь структуру общества леров?
— Конечно. А ты любишь, когда тебе читают? — неожиданно спросила она. — Я могу почитать тебе «Книгу Закона», «Путь мудрости», «Комментарии четырнадцати мудрецов». В ней собраны высказывания четырнадцати поколений моих предков. Могу назвать их имена.
Хан засмеялся.
— А что еще?
Лизендир задумалась на мгновение, затем лицо ее просветлело, и она сказала:
— Если наше путешествие будет долгим, я могу научить тебя нашему языку Синглспич — обычному языку. Мультиспич тебе не постичь, но я могу рассказать о нем, так как я специалист и в том, и в другом. Кроме того, я могу научить тебя скользящим цифрам, которые бывают очень полезны.
— Скользящим цифрам?
— У нас нет фиксированной системы исчисления, как у вас десятичная и двоичная. Мы меняем систему в зависимости от необходимости. Мы — не последователи Аристотеля и поэтому уверены, что действительность не может быть характеризована конечным числом категорий. Теоретически мы можем использовать любую систему, но ограничиваемся лишь несколькими: шестиричной, десятичной, четырнадцатиричной. Наиболее распространенная система — с основанием девяносто четыре.
— Почему же?
— На это есть две причины. Во-первых, чтобы распространить неаристотелизм на все и, во-вторых, чтобы дети не считали по пальцам. Мы хотим, чтобы они с самого начала полностью абстрагировались, тогда потом им будет легче.
Она протянула свою руку, чтобы Хан смог рассмотреть ее. Это была красивая сильная рука, похожая на руку человека, только гораздо уже, а мизинец двигался, как большой палец. На пальцах Лизендир не было украшений, розовые ногти коротко подстрижены. У основания среднего пальца виднелась татуировка — чем-то похожая на древние китайские иероглифы Ян и Инь.
— В чем ее смысл? — спросил Хан.
— Она означает степень, которой я достигла в своем ремесле.