— Какая?
— Если ты слишком упряма, чтобы слушать ярла, ты, скорее всего, умрешь, если всё, что у тебя будет с собой, — эта зубочистка, — сказала она, указывая на мой нож.
Она подбросила мой маленький ножик в воздух, затем поймала его за рукоятку и проделала это снова. И снова. Поймав его в последний раз, она швырнула нож через всю комнату. Лезвие с глухим стуком пробило щит, висевший на стене.
— Возможно, в следующий раз я возьму с собой швейную иглу, — усмехнулась я.
Женщина захохотала.
— Или ты можешь меня научить.
— Научить тебя?
Я кивнула.
— Я буду защищать дороги. Если все, что у меня есть, — это нож и рогатка, так тому и быть. Если, конечно, ты не научишь меня, как правильно.
Ирса хмыкнула.
— Дочь Свафы.
Я кивнула.
— А кто твой отец?
Мои щеки вспыхнули.
Никто ничего не знал о моем отце. Ярл Бьяртмар называл его проклятым человеком. По правде говоря, я даже не знала имени своего отца. А моя мать… она больше ничего не помнила.
— Я не знаю.
Ирса наклонилась вперед и долго сидела, молча глядя на потрескивающее пламя костра.
Через несколько минут она поднялась, вытащила мой клинок из щита и протянула его мне.
— Бо, — произнесла Ирса, окликая сонного медведя. — Иди с Хервёр. Проводи её в целости и сохранности до деревни, — сказала она, жестом показывая мне, что пора уходить.
Я сунула нож за пояс и протянула ей рог с элем.
— Спасибо, — поблагодарила я.
Женщина кивнула.
Не сказав больше ни слова, я ушла. Но это была лишь наша первая встреча. Хотела Ирса этого или нет, но она только что стала самым важным человеком в моей жизни.
Глава 4
Подозрения насчет Эгила и Эйлифа всё ещё крутились у меня в голове, когда я подходила к пещере Ирсы. Я услышала лязг металла еще до того, как добралась до входа.
Бо бежал впереди меня. Как и всегда, я остановилась, чтобы посмотреть на фьорд сверху. Порт был полон лодок, а отблески костра освещали всю долину.
Завтра прибудут ярл Ньял и ярл Туве. Как только они доберутся сюда, ярл будет слишком занят, чтобы беспокоиться обо мне, и мои исчезновения останутся незамеченными. За последнюю неделю дедушка, по меньшей мере, дюжину раз читал мне нотации, чтобы я оставалась дома, не путалась под ногами, была ухожена, как подобает леди, и молчала. Без сомнения, сегодняшний акт храбрости был бы вознагражден только осуждением — или еще чем похуже.
Как всегда, я не оправдала ожиданий моего деда в том, что стану идеальной немой и послушной девушкой. Но пока я смотрела на воду, внутри меня разгоралось желание. Эта страсть была подобна пламени. Я хотела покинуть это место. Хотела повидать мир. Хотела сражаться, совершать набеги и путешествовать. Далр был похож на тюрьму.
Я разочарованно выдохнула, и моё дыхание облачком пара застыло в морозном воздухе.
— Ты собираешься стоять снаружи и жаловаться богам, или всё-таки войдешь? — крикнула Ирса.
— Я не жаловалась богам, — возразила я и вошла в пещеру.
В нос мне ударили резкие запахи мяса, трав и… медведей. Бо плюхнулся рядом со своим братом Гоби. Теперь оба стали взрослыми черными медведями. И, несмотря на то, что медведи должны вести себя естественно, они вели себя скорее как домашние животные, чем как дикие звери.
— Ты не там, где должна быть, — сказала Ирса, откладывая клинок, который ровняла молотком. — И у тебя дыра в броне, которой раньше не было.
— Не только в броне, но и в плече.
Ирса усмехнулась.
— И кому удалось?
— Горму.
Ирса кивнула, но промолчала.
— Он пришёл с отрядом в дом ярла, намереваясь нас всех убить.
— Он убил ярла?
— Нет.
— Прискорбно. Я как твоя мать?
Не знаю, чем Ирсу так интересовала моя мать, но она постоянно спрашивала о Свафе.
— В безопасности.
Женщина кивнула.
— Значит, ты сражалась.
— Да.
— И была ранена.
— Да.
— А остальные?
— Я всё ещё на своих ногах. Они — нет.
— Отлично. — Ирса устало зевнула, присела к костру и помешала что-то в котелке. — Есть хочешь?
Я покачала головой.
— Думаю, в этом замешаны братья Кальдера.
— Почему ты так решила?
— После нападения они отправились в дом Хамнера Одноухого и о чём-то там шептались.
— И только потому, что они шептались, ты решила, что это сговор?
Достав кусок хлеба из корзинки, стоявшей возле очага, она окунула его в пузырящуюся жидкость и пожевала, задумчиво кивая и одобряя собственное творение.
Я нахмурилась.
— Не только. Ещё из-за их манеры поведения. Они всегда смотрят исподлобья, всегда чего-то выжидают…
Ирса пожала плечами.
— Возможно, ты и права. Но что с того? Их отец стар. У их брата, — она посмотрела на хлеб в своей руке, — мозг меньше, чем этот кусок. Почему они не могут быть честолюбивы? Ты бы хотела, чтобы тобой правил Кальдер?
— Нет, но ведь есть ещё Лейф.
Ирса откусила ещё кусок хлеба и снова пожала плечами.
— Твой брат — сильный воин. Когда он возвращается?
— Завтра. С конунгом Гудмундом.
— Ярл Бьяртмар тебя не послушает. Поговори с Лейфом.
Я кивнула. Если бы мой кузен остался тем же человеком, каким был год назад — до того, как отправился в Грунд на службу к конунгу, — он меня послушает.
— Значит таков твой путь. Если твой брат хочет защитить то, что ему принадлежит, он должен остаться, — сказала Ирса и снова посмотрела на мое плечо. — Как твоя рана?
— Эйдис о ней позаботилась.
— У неё волшебные руки.
— Локи посоветовал ей приготовить для меня мазь. По крайней мере, так она мне сказала.
Ирса рассмеялась.
— Кто бы сомневался!
— Ты придёшь в деревню на блот?
Ирса разломила последний кусочек хлеба пополам и обмакнула кусочки в бульон. Повернувшись, она свистнула братьям-медведям. Те подняли головы. Она бросила им ломти хлеба, и они, подобно гончим, проворно схватили угощение.
— Зачем мне идти в Далр, чтобы пообщаться с Одином? Всеотец прекрасно слышит меня и на моей горе.
— Ирса, — произнесла я, хмуро глядя на нее. С момента моей первой встречи с воительницей, когда я была ещё маленькой девочкой, она приходила в Далр меньше десяти раз. Что-то случилось давным-давно; что-то, заставившее Ирсу переселиться из Далра в горы, и она об этом никогда не говорила. Она изо всех сил избегала деревни.
— Может быть, Око Гримнира, — сказала я, имея в виду священное дерево, которое росло в священной роще, — вдохновит богов поведать тебе что-нибудь новое.