— Сысоич, зайди ко мне!
Тот остановился в раскрытых дверях и, наклонив голову, глянул на Коробииа поверх сползших с переносицы очков в светлой металлической оправе. Был он по-стариковски сутуловат, в драном ватнике и рыжих валенках с галошами, на лохматой, вечно не чесанной голове его торчало какое-то подобие шапки.
«Черт знает что! — подумал Коробин. — Вдруг этакое чучело попадется на глаза Пробатову? Вот не догляди, а потом хоть проваливайся со стыда!»
— Что это ты решил печки топить?
— Да я уж протапливал которые печки раза два, надо все опробовать, а то, может, дымит какая… В прошлом годе вот было загорелась сажа…
— Я что-то не помню, чтобы у нас загорелась сажа.
— Да не у нас, а у моего зятя…
— При чем же здесь зять? — Коробииа начинала злить эта бестолковость, — Ты бы лучше сегодня отдохнул, а за свои печи взялся завтра…
— Завтра мне некогда. — Сысоич дотронулся до чуть распухшей щеки. — Зуб буду дергать — терпенья нет!.. Говорят, хорошо чай распарить и на зуб ложить. Даве пошел в магазин, а его нету…
— Кого нету?
— Да чаю. Соли спросил — одна, говорят, крупная… — Послушай, ты что дурака валяешь?
— Правду говорю. Чай тоже привезли, но еще не распечатали… Заведующий сказывал. Он ведь на Маньке Халютиной женится.
— Ну и что? — К сердцу Коробина подкатывала знакомая тошнотворная озлобленность. — Ты зачем все это плетешь?
— И не думаю даже — кого хоть спроси! Манька небось без ума от радости. Где птица оседает и гнездо вьет, там она и пух теряет…
— Какая птица? — Коробин еле сдерживался, чтобы не заорать на истопника и не вытолкать его из кабинета.
— Привезут шерстянку или еще чего — вот добро и будет к Маньке в первую очередь липнуть, а через нее и к другим… Она же племянница Козлову нашему.
— Какому Козлову? — несмотря на всю бестолковщину, разговор вынуждал Коробииа поддерживать его и даже задавать вопросы.
— Вот те и раз! Как будто не знаете — да нашему заведующему райсельпо… Он ведь в Москву укатил…
— Ну довольно! — Коробин сцепил пальцы рук, он был вне себя. — Иди приведи себя в порядок, переоденься, а то мы секретаря обкома ждем — неудобно будет, если он увидит тебя в таком виде. Да прогони вон козу из палисада.
— Ее прогони, а она опять залезет, такая уж тварь, спасенья от нее нету… А наряжаться я не буду — не замуж меня выдавать, глаза мозолить не стану в случае чего… Говорят, водка на зуб тоже пользительна, особо ежели с перцем. Вот у нас тут давно жил купец…
— Ступай, ступай, — выходя из-за стола, проговорил Коробип и, проводив истопника, прикрыл за ним дверь. «Уф! И где это Бахолдин откопал такой экземпляр? С ума можно свихнуться от старика! Наплел такого, что и с помощью всего аппарата не разберешь! Стоило за все три года один раз заговорить с ним, как прямо-таки завяз в старческом вздоре!»
Похрустывая сцепленными пальцами, Коробин несколько минут вышагивал по кабинету, стараясь обнаружить, что же все-таки встревожило его в бестолковой болтовне истопника. Да! Старик вовремя напомнил о магазинах!
Вызвав к себе Вершинина, секретаря, ведающего вопросами торговли, Коробин связался по телефону с Лузги-ным. Но тот стал пороть несусветную чушь. Из его слов выходило, что главным событием в колхозе был не визит Пробатова, а козни и интриги Егора Дымшакова, опозорившего его перед большим руководителем.
— Не разводи панику, Аникей Ермолаевич! Ну чего ты раскис, как баба? — сурово прикрикнул на председателя Коробин, зная, что на того лучше всего действуют не утешения и уговоры, а грубоватый окрик. — Разве ты завалил заготовки или у тебя массовый падеж скота? Нет! Ну и не хнычь, раз все в порядке! А демагогов мы к ответу призовем. Авторитет твой всегда поддержим! Бывай!
В сердцах он бросил трубку на рычаг. Ну что за люди! Как будто крепкий мужик, способный и живо откликнуться на любую инициативу, и держать в руках других, а вот достаточно легкого щелчка по самолюбию, и он как размазня!
Предусмотрительно постучав, вошел Вершинин и, печатая ровными шагами ковровую дорожку, приблизился к столу. Было заметно, что он жаждал казаться представительным, солидным, но, несмотря на непреклонное желание выглядеть старше своих лет, говорить внушительным баском и без нужды строго хмурить брови, ему никого не удавалось обмануть и сркрыть свою молодость. Синие глава Вершинина, вастенчиво прячущиеся в густых ресницах, светились помимо его воли здоровой и чистой радостью человека, жизнь которого пока ничем не омрачена. Впрочем, было одно обстоятельство, которое не на шутку беспокоило молодого секретаря, — он нравился многим девушкам, и они открыто и подчас довольно бесцеремонно вы-сказывали ему свои чувства. Когда он проходил в парке или в районном Доме культуры мимо озорной девичьей стайки, стараясь изо всех сил не обращать на них никакого внимания, вслед ему неслось: «Какой симпатичный молодой человек, правда, девочки?» Работники райкома, передававшие Коробину эти веселые подробности, от души смеялись и предлагали срочно женить Вершинина в целях спасения его авторитета.