* * *
Закутанная в многочисленную теплую одежду фигура на обочине дороги выставила вперед большой палец, даже не остановившись и не оглянувшись. Джон же остановился, предложив ее подвезти. В машину вошла девушка и сняла меховую шапку; она повернулась к нему и посмотрела на него бледными, как лёд, глазами.
«Спасибо», сказала она.
«Не за что абсолютно», сказал Джон.
Он встречал ее раньше в «Клондайке», запомнив ее густые белокурые волосы и классические эскимосские черты лица. Она была из числа тихих посетителей, предпочитавших партию в шахматы бильярду или картам. Он никогда не видел, чтобы она приходила туда и уходила оттуда вместе с кем-то другим.
«Куда направляешься?», спросил он.
«В Клондайк. Как и ты, насколько я понимаю».
Он усмехнулся. «Ну да. Я Джон Грант», сказал он и, не отрывая глаз от дороги, протянул ей руку.
Она взглянула на него, прежде чем кратко, но крепко ее пожать.
«Нинель Петрикофф».
Джон нахмурился. Необычное имя и фамилия. Затем он рассмеялся. «Думаю, можно, без сомнения, догадаться о политических убеждениях твоих родителей».
Нинель вопросительно подняла брови. «Сообразительный какой», сказала она. «Либо быстро соображаешь, либо сам коммунист».
«Боже упаси!», ухмыльнулся он ей. «Просто у меня мозги достаточно варят, чтобы вывести «Lenin» из «Ninel», прочтя наоборот, услышав такое имя в сочетании с русской фамилией».
Она улыбнулась и выглянула в окно. «Думаю, это был скорее протест против антирусских настроений, чем какое-нибудь политическое заявление. Мама моя всегда всем говорила, что меня так назвали в честь одной из ее любимых балерин».
«И я уверен, никто из них не взял бы себе такое имя по политическим соображениям», сказал он.
Нинель фыркнула. «А вот тут ты не угадал. Боюсь, Большой театр политизированней, чем КГБ».
«Ну, думаю, КГБ и не нужно было быть особо политизированным, а лишь чрезвычайно безжалостным».
Улыбаясь, она обернулась и посмотрела на него. «Продвигаясь вперед путем убийств?»
«Возможно. Это наверняка позволяло избежать бумажной волокиты».
«Ха! Судя по тому, что было обнаружено в Восточной Германии, можно подумать, что их целью было лишить мир деревьев». Это вернуло ее к мыслям о Роне Лабейне и его письме, и она вздохнула.
Наступило неловкое молчание, и Джон некоторое время вел машину, не нарушая его. Однако он прекрасно осознавал, что рядом с ним сидит она.
«Вызываю тебя на партию в шахматы?», спросил он, наконец.
Она оценивающе посмотрела на него. «Я не знала, что ты играешь».
«Да, ну, впрочем, ты вплоть до сегодняшнего вечера и не знала меня по имени».
Усмехнувшись, она сказала: «Нет, знала. В Клондайке секретов нет». «Ну, у меня есть настоящее имя и миссия в жизни, от которой трудно избавиться», подумал он, «но, в остальном, может быть, ты в каком-то смысле права». «Ну так что?», спросил Джон вслух. «Я серьезно. Победивший покупает пиво».
Впереди показался «Клондайк». «Справедливее и быть может, я так скажу», заметил он.
* * *
Сара познакомила Джона с шахматами, когда он был еще очень маленьким, объяснив, что это игра стратегии, и играл он очень хорошо. Но он так долго играл только со своей матерью и с Дитером, а они с ним, что игра не превращалась в сложную и интересную задачу, а была больше похожа на работу. Они все так хорошо знали друг друга.
Но Нинель тоже была отличным игроком, дополнительным стимулом было то обстоятельно, что неизвестно насколько сильным. Их партии были длинными и почти до самого конца висели под вопросом, в первой победила она, а во второй – он.
Джон почти уже забыл, насколько занимательными могли быть шахматы.
«Последний звонок, эй, вы двое», сказала Линда, официантка.
Оба игрока подняли на нее глаза и удивленно заморгали. Джон был поражен, узнав, что на часах был уже второй час ночи.
«Ты что-нибудь хочешь?», спросил он Нинель.
Она покачала головой. «Еще слишком рано предсказывать результаты этой партии, и она очень далека от завершения. Думаю, уже поздно и пора закругляться». Она встала.
«Требую реванша». Он тоже встал. «Я тебя подвезу».
«В этом нет необходимости».
«Нам же по пути, верно же?», спросил он. «Зачем же идти пешком?»
Нинель задержала на нем взгляд, а затем медленно кивнула. «Тоже верно», сказала она.