В Вашингтоне и в чип-индустрии почти все пили свой собственный "Кул-Эйд" о глобализации. И газеты, и ученые сообщали, что глобализация на самом деле "глобальна", что распространение технологий невозможно остановить, что развитие технологических возможностей других стран отвечает интересам США, и что даже если это не так, то ничто не может остановить технологический прогресс. "Односторонние действия становятся все более неэффективными в мире, где полупроводниковая промышленность глобализируется", - говорится в докладе администрации Обамы по полупроводниковой промышленности. "Политика, в принципе, может замедлить распространение технологии, но не может остановить его". Ни одно из этих утверждений не было подкреплено доказательствами; они просто принимались за истину. Однако "глобализация" производства микросхем не произошла, а произошла "тайванизация". Технология не распространялась. Она была монополизирована горсткой незаменимых компаний. Американская техническая политика была заложницей банальностей о глобализации, которые, как легко убедиться, были ложными.
Технологическое превосходство Америки в производстве, литографии и других областях сошло на нет, потому что Вашингтон убедил себя в том, что компании должны конкурировать, а государство - просто обеспечивать равные условия для конкуренции. Система laissez-faire работает, если все страны согласны с ней. Правительства многих стран, особенно в Азии, активно поддерживали свои отрасли по производству микросхем. Однако американским чиновникам было проще игнорировать попытки других стран захватить ценные куски чип-индустрии, предпочитая говорить банальности о свободной торговле и открытой конкуренции. Тем временем позиции Америки ослабевали.
В вежливой компании Вашингтона и Кремниевой долины было проще простого повторять такие слова, как многосторонность, глобализация и инновации - понятия слишком пустые, чтобы оскорбить кого-либо из власть имущих. Сама индустрия микросхем, опасаясь разгневать Китай или TSMC, вкладывала свои значительные лоббистские ресурсы в повторение фальшивых банальностей о том, насколько "глобальной" стала отрасль. Эти концепции органично вписывались в либеральный интернационализм, которым руководствовались представители обеих политических партий в условиях однополярной Америки. Встречи с иностранными компаниями и правительствами были более приятными, когда все делали вид, что сотрудничество взаимовыгодно. Поэтому Вашингтон твердил себе, что США бегут быстрее, слепо игнорируя ухудшение позиций США, рост возможностей Китая и ошеломляющую зависимость от Тайваня и Южной Кореи, которая с каждым годом становилась все более заметной.
Однако в глубине американского правительства бюрократия, занимающаяся вопросами национальной безопасности, стала придерживаться иной точки зрения. Этой части правительства платят за паранойю, поэтому неудивительно, что сотрудники службы безопасности смотрят на китайскую технологическую индустрию более скептически, а на ее правительство - более цинично. Многие чиновники опасались, что влияние Китая на критически важные технологические системы мира растет. Они также предполагали, что Китай будет использовать свое положение ключевого мирового производителя электроники для установки "черных ходов" и более эффективного шпионажа, как это десятилетиями делали США . Сотрудники Пентагона, разрабатывающие оружие будущего, начали понимать, насколько оно будет зависеть от полупроводников. В то же время чиновники, занимающиеся вопросами телекоммуникационной инфраструктуры, обеспокоились тем, что союзники США стали меньше покупать телекоммуникационное оборудование в Европе и США и больше у китайских фирм, таких как ZTE и Huawei.
Американские спецслужбы уже много лет высказывали опасения по поводу предполагаемых связей Huawei с китайским правительством, но только в середине 2010-х гг. эта компания и ее более мелкий аналог ZTE стали привлекать внимание общественности. Обе компании продавали конкурирующее телекоммуникационное оборудование, причем ZTE была государственной, а Huawei - частной, но, по мнению американских чиновников, имела тесные связи с правительством. Обе компании десятилетиями боролись с обвинениями в подкупе чиновников в разных странах для получения контрактов. А в 2016 году, в последний год правления администрации Обамы, обе компании были обвинены в нарушении американских санкций, поставляя товары в Иран и Северную Корею.
Администрация Обамы рассматривала возможность введения финансовых санкций в отношении ZTE, что лишило бы компанию доступа к международной банковской системе, но вместо этого в 2016 году решила наказать компанию, ограничив американские фирмы в продажах. Ранее подобные меры экспортного контроля применялись в основном против военных объектов, например, для предотвращения передачи технологий компаниям, поставляющим компоненты для ракетной программы Ирана. Однако Министерство торговли имеет широкие полномочия по запрету экспорта и гражданских технологий. Компания ZTE очень сильно зависела от американских компонентов в своих системах - прежде всего, от американских микросхем. Однако в марте 2017 года, еще до введения угрожающих ограничений, компания заключила с правительством США сделку о признании вины и выплатила штраф, поэтому экспортные ограничения были сняты еще до вступления их в силу. Вряд ли кто-то понимал, насколько радикальным шагом было бы запретить крупнейшей китайской технологической компании покупать американские чипы.