— Подумаешь!
— Если вызовут, смотри на меня, я подскажу!
Мальчиков догнал Маляка. Сердитый-пресердитый!
— Ты чего меня не позвал?
Камен растерялся: он только сейчас вспомнил, что надо было свистнуть Маляке. Хорошо, что подошел Сашо с газетой под мышкой.
— И сегодня нет статьи! — сказал он.
— Да ну ее, эту спортплощадку, — пренебрежительно махнул рукой Камен. — Детские забавы!
Первым радостную весть узнал Добролюб. А все потому, что у него был сильный насморк. Дело было так. На уроке музыки Добролюбу предстояло подыгрывать школьному хору на аккордеоне. Перед репетицией Добролюб отправился к школьному врачу, и врач сразу же освободил его от занятий. Учитель музыки очень рассердился, когда Добролюб заявил, что не может сегодня играть:
— Посмотрите на мой нос.
— Ты носом, что ли, играешь?
— Нет, не носом, руками. А как же с занятыми руками я вытру нос? Не хватает, чтобы из носа капало на аккордеон! Да и других могу заразить. Как бы не получилось, что на школьном концерте хор вместо пения примется чихать!
— Горе-философ, — нахмурился учитель пения.
По дороге из школы Добролюб заглянул в парикмахерскую, где обычно на столиках лежали свежие газеты и журналы. Ожидаемой статьи в газете «Народна младеж» не оказалось. Мальчик решил позвонить в редакцию, и Яким Стоянов сказал ему, что «бомба взорвется» завтра. Посудите сами, до уроков ли тут?! Добролюб скорей нашел в справочнике телефон школы и позвонил. Трубку снял директор:
— Слушаю вас, гражданка.
— Вас беспокоят из редакции «Народна младеж». Можно ли по неотложному делу позвать к телефону товарища Димитра Малякова из шестого «Г»?
— Ученика Димитра Малякова?
— Да, да! — ответил Добролюб и умолк, почувствовав, что дальнейшими разговорами можно все испортить.
Директор удивился этому «неотложному делу», но попросил школьную уборщицу подняться в класс за Маляковым.
Маляка испугался — раз вызывают к директору, хорошего не жди. Удивилась и Добрева — шел как раз ее урок, — что это он натворил? Маляка в ответ лишь пожал плечами.
Директор, озабоченный и строгий, сидел за письменным столом. Он молча посмотрел на Маляку и кивнул головой на телефон. Маляка взял трубку — может, дома что-нибудь?
— Алло!
Тревоги как не бывало. Добролюб! Приятель предупредил Маляку, что в разговоре с директором не назвал себя, и скорей сообщил новость.
Маляка положил трубку, сияя от радости.
— Большое спасибо! — поблагодарил он, но строгий взгляд директора охладил восторг мальчика.
А вдруг директор слышал разговор по телефону? Маляка направился к двери, но директор остановил его:
— Присядь, пожалуйста!
Маляка опустился в кресло, он чувствовал себя как на скамье подсудимых.
— Что это за звонок? Какое такое срочное, неотложное дело? Прямо из редакции!
— Он уезжает в командировку и…
— Кто он?
— Сотрудник редакции.
Добролюб забыл сказать Маляке, что его приняли за женщину, и Маляка попал впросак.
— Э-э-э, как это он, когда говорила она? — недоумевал директор.
— Да? — Маляка скорее решил исправить положение. — Очень низкий голос… Извините за беспокойство! Она искала меня дома… Я ей не давал вашего телефона, да я его и не знаю.
— На что это вы жаловались в редакцию?
— Из-за спортплощадки…
— Как вам не стыдно! — рассердился директор. — Вы еще жалуетесь! А я стараюсь плавательный бассейн отремонтировать! Знаете, сколько это стоит?! Спортплощадка! Какая еще спортплощадка, — кивнул он в сторону окна, и Маляка понял: директор имеет в виду школьную спортплощадку. — Естественно, я не могу позволить, чтобы вы целыми днями шумели…
— Нет, нет, — воспользовался Маляка паузой. — Не об этой спортплощадке речь. О дворовой, вы еще похвалили нас за нее и разрешили взять баскетбольный щит.
— Ну и что?
— Площадку заняли под гаражи.
Директор с облегчением откинулся на спинку стула: вот оно что! Он вмиг успокоился, даже повеселел.
— И вы пожаловались в газету?
— Да.
— Отлично! Так и надо поступать, по-граждански! Если совершено беззаконие… — Директор рубанул рукой, словно саблей, чтобы показать, как решительно надо пресекать беззаконие. — Ох, уж эти гаражи! Всё запрудили машинами! А деньги на машины где берут, никто и не спрашивает. Многие учителя имеют машины, многие? Гаражи! Ну ладно, ступай в класс!
По улыбающейся физиономии Маляки ребята поняли, что он пришел с хорошими вестями. Добрева ни о чем его не спросила, не стала любопытничать. Но ребятам нетерпелось все поскорее узнать, и новость передавалась от стола к столу. Камен и думать забыл, как еще совсем недавно называл спортплощадку детской забавой, и возбужденно принялся пересказывать Юлии разговор с Добролюбом.
— Что здесь у вас происходит?
Маляка вскочил с места, словно Добрева спрашивала именно его.
— Завтра вы прочитаете об этом в газете, — выпалил он.
— А что именно?
— Целая страница будет о нас. С фотографиями.
Классный руководитель не поняла, о чем идет речь. Она вернулась к уроку, но Маляка снова поднял руку.
— Что еще, Маляков?
— В газете «Народна младеж», товарищ Добрева! — уточнил он.
Занятия кончились, и тут появился Добролюб. У мальчишек все так и пело в душе: наконец-то они собрались все вместе!
— Еще только двенадцать часов. — Маляка смотрел на часы, прикидывая, когда свежая газета может появиться в киосках.
А пока направились во двор. Маляка и Камен переоделись и принялись красить баскетбольный щит.
— Сейчас типографии как раз печатают, — сказал Добролюб.
— Что печатают?
— Газеты. Не случалось видеть в кинохронике? Печатные машины стучат, стучат, газеты выскакивают из машины и складываются стопками.
— А как печатают внутренние страницы? — спросил один из мальчиков, но ответа не получил.
Друзья смотрели на него снисходительно, хотя и сами не знали, как это делается.
— Интересно, на какой странице дадут публикацию? — заволновался Панта.
— На первой, на какой же еще! — откликнулся Маляка.
Мальчики понимали: Маляка размечтался, но возражать ему не стали.
Во дворе появился Константинов и, остановившись у подъезда, взглянул на ребят. Опять чего-нибудь надумали?
Мужчина хотел было подойти к мальчикам, но, передумав, скрылся в подъезде.
— Разобьем кирпичи на крошечные кусочки и усыплем ими спортплощадку. Будет совсем как настоящая. Кирпичи, по крайней мере, у нас есть, — показал Маляка на гаражи. — Когда пришлют бульдозер сносить гаражи, попросим, пусть кирпичи подолбает.
— Глупости, какой еще бульдозер! Владельцам гаража назначат срок, сами пусть и ломают! — решительно заявил Камен. — Будут сносить свои гаражи и плакать! Тончо, ты сейчас держись от отца подальше!
Тончо, стоявший в стороне от мальчиков, несмело подошел к ним. Чудно, его не только не прогнали, но даже начали с ним разговор. С тех пор как отец построил этот проклятый гараж, Тончо для ребят словно перестал существовать.
Перемена в отношении к Тончо удивила и Ташева, возвращавшегося с работы. Он удивился еще больше, когда увидел, что у мальчишек отличное настроение.
— Тончо! — позвал он сына.
— Что? — откликнулся Тончо, но с места не сдвинулся.
— Ничего, ничего. — Ташев решил не отрывать сынишку от ребячьей компании и ушел в дом.
Ребята проводили его многозначительными улыбками.
— Кто строил, тот сам и расхлебывать будет, — сказал Панта.
— Не расхлебывать, а ломать! — поправил его Камен и, посмотрев на баскетбольный щит, воскликнул: — Смотрите, как красиво!
Под косыми лучами заходящего солнца щит блестел как полированный. Тончо хотел дотронуться до него, но Камен не разрешил — дернул его за рукав.
Кто знает, сколько времени в этот вечер оставались бы они во дворе, если бы не родители. Первым домой позвали Тончо. Он было заканючил, но Камен дружески положил руку ему на плечо: