Тысячи и тысячи «мелочей». И все их надо было учесть, усвоить, ввести в боевую практику, сделать достоянием воинов. Это стало предметом постоянных забот командиров всех степеней, здесь были сосредоточены и усилия политработников, партийных и комсомольских организаций.
Наши политработники в эти дни особое внимание обратили на правильную расстановку коммунистов и комсомольцев в частях и подразделениях, повышение их авангардной роли в бою. Добивались, чтобы в каждой роте, в каждом взводе, в каждой штурмовой группе были коммунисты и комсомольцы, по которым бы равнялись все бойцы.
Мы напряженно учились. Самые тяжелые бои ждали нас впереди.
В конце апреля — начале мая здесь начались упорные бои. Противник стремился во что бы то ни стало ве’рнуть Коломыю, удержать шоссейные и железные дороги, идущие из Закарпатья через Яблоницкий перевал на Делятин, Станислав, Львов.
Особенно трудно пришлось 317-й дивизии. Она обороняла правый фланг корпуса в районе Коломыи. Первого мая в шесть часов утра по позициям этого соединения враг нанес сильный огневой и авиационный удар. Затем последовала контратака.
Два пехотных полка гитлеровцев, поддержанные танками, попытались сбить наши батальоны с занимаемых позиций, перерезать шоссейную дорогу. Более четырех часов продолжался бой. Дело доходило до рукопашных схваток.
После короткой передышки последовал новый удар. Только поздно ночью затихли выстрелы.
А в три часа утра второго мая мы вновь услышали сильную артиллерийскую канонаду на правом фланге. Связь с 317-й дивизией прервалась. Когда ее восстановили, я сразу позвонил начальнику политотдела дивизии полковнику Мусатову.
— Что там у вас, Алексей Тимофеевич? — спрашиваю.
— Противник атакует при поддержке двадцати танков. Основной удар наносится по шестьсот шестому полку. Выстоим. Вчера укрепились...
К семи часам утра затихло, а потом бой вспыхнул с новой силой. Враг давил, не считаясь с потерями. Наши измотанные и обескровленные в прошлых боях полки едва держались на своих позициях. Начподив полковник Мусатов в шутку говорил:
— Вот сволочи! Не дали по-человечески праздник отметить. Первого мая семь контратак пришлось отражать, а второго — девять.
Противник обладал значительным численным превосходством. Он занимал выгодные позиции на господствующих высотах и почти безнаказанно поливал нас артиллерийским и минометным огнем. Над Коломыей днем и ночью надсадно гудели фашистские самолеты. Из-за частых бомбежек и артналетов штаб корпуса покинул город и занял место на обратных скатах высот, зарывшись в землю.
В начале мая наш корпус вошел в состав 18-й армии. Командовал ею генерал-лейтенант Е. П. Журавлев, членом Военного совета был генерал-майор Семен Ефимович Колонии, начальником политотдела армии полковник Леонид Ильич Брежнев.
В ее рядах 17-й гвардейский корпус воевал с мая по сентябрь 1944 и с января по май 1945 г.
Как только наш корпус вошел в подчинение 18-й армии, нас, корпусных и дивизионных политработников, сразу же вызвали в поарм для знакомства. Никаких особых речей не произносилось. С нами запросто беседовали член Военного совета генерал-майор С. Е. Колонии и начальник политотдела армии полковник Л. И. Брежнев. Они рассказали о задачах армии, о специфике партийно-политической работы в условиях горной войны. Подробно расспрашивали о людях корпуса, их боевых делах, обратили внимание на необходимость проявлять заботу о воинах.
Много было хороших людей в штабе и политотделе армии: Павел Илларионович Кулик, Сергей Васильевич Караваев, Иван Павлович Кравчук. Ближе всех по службе я был связан с Сергеем Степановичем Пахомовым и Алексеем Николаевичем Копенкиным. Эта наша фронтовая дружба еще более окрепла после войны и не прерывается вот уже больше четверти века.
Как я уже упомянул, из-за частых бомбежек и артналетов штаб корпуса вынужден был покинуть Коломыю и обосноваться на обратных скатах одной из высот южнее города. Но и здесь нам не давали покоя гитлеровцы. Сюда к нам вскоре приехал полковник Л. И. Брежнев с работниками поарма. Внимательно выслушал доклад командира корпуса о состоянии наших войск, о противнике. Когда Гастилович показал на карте расположение частей врага, Леонид Ильич заметил:
— Вымпелов и флажков много. А каково соотношение сил в людях и технике?
Начальник штаба подал справку. Начпоарм внимательно просмотрел данные о противнике. Они были далеко не в нашу пользу: по живой силе соотношение равнялось 1 к 2,5, по артиллерии силы примерно одинаковы, зато танков у нас не было совсем, а у противника имелись и танки. Кроме того, в корпусе на вес золота был каждый снаряд...