В боях за Кошице мы стали постепенно вооружать и вводить в бой пополнение. Почти все призванные дрались самоотверженно и мужественно.
Я упомянул чехословацкий город Кошице. В то время он еще ждал своих освободителей. А мы стояли в Карпатах, перед Яблоновским перевалом, в ожидании приказа о наступлении. И как же были разочарованы, когда узнали, что в директиве командующего фронтом по подготовке к предстоящему наступлению нашему корпусу отводится второстепенная роль. Мы должны, обороняя рубеж Пасечна, Яремче, Березув, Шешоры, Вижница, Бергамет, Красноильск протяженностью по фронту 110 км, сковывать силы противника.
Особенно огорчился командир корпуса. Гастюювич рвался в бой, ему хотелось более активно влиять на ход общей операции фронта (к тому времени корпус был выведен из состава 18-й армии и подчинен непосредственно фронту). Антон Иосифович буквально жил идеей наступления.
А наступать было не так-то просто. Противник имел здесь 33 тыс. человек, 452 орудия и миномета и 1170 пулеметов, в пашем корпусе — только 23 200 человек, 495 орудий (включая орудия ПТО), 920 пулеметов. Я уже не говорю о местности, по которой пришлось бы идти. Мощная гряда горных хребтов, сплошь поросших лесом, кручи...
Каждый вечер после ужина мы останавливались у комкоровского блиндажа и смотрели на горы. Не любовались ими, пет. (Хотя они были несказанно хороши в эти вечерние часы.) Мы уже знали па опыте, как коварны горы. Из-за каждой скалы с высоты следили за нами настороженные глаза врага, из-за каждого выступа мог обрушиться свинцовый ливень. Противник создал здесь глубоко эшелонированную оборону. Как ее преодолеть — вот что нас волновало.
Вот и сейчас Гастилович вздохнул, досадливо махнул рукой: дескать, что там смотреть, и пригласил меня и начальника штаба в блиндаж.
— Соседи, — сказал он, — уже реально готовятся к наступательным операциям. Оии пойдут вперед, а мы будем торчать тут, хотя можем сделать гораздо больше!
Антон Иосифович склонился над картой, отметил участок, который предложено было нам оборонять, потом сжал пальцы в кулак и продвинул его вперед:
— Вот так!.. Соберем группировку иа узком участке и ударим.
Мы посмотрели на карту. Главным направлением на участке корпуса был узкий проход через Яблоновский перевал на Керешмезе, Рахов, где параллельно друг другу шли в сторону Сигета и Мукачево железная и шоссейная дороги.
— Здесь и надо нанести главный, решающий удар, стянув основные силы корпуса, — говорил Гастилович.— Здесь главный узел обороны противника. Разрубим его — все посыплется.
Антон Иосифович при постановке боевых задач дивизиям предусмотрел такое направление движения, чтобы фронт корпуса все время сужался, нацеливая соединения на решение главной задачи: пробить брешь через Яблоновский перевал.
В душе я полностью поддерживал идею командира. Она понравилась мне смелостью и новизной замысла. Кроме того, нельзя оставаться на зиму в Карпатах. Подвоз боеприпасов, продовольствия по зимним горным дорогам необычайно тяжел. Здесь можно застрять основательно.
Через несколько дней, закончив планирование операции, Гастилович сказал мне:
— Поскольку ты, Никита Степанович, двумя руками за наступление — поехали к командующему. Доложим ему наше решение, вместе будем его отстаивать.
В штабе фронта по достоинству оцепили замысел комкора. Наступление наметили на 14 сентября. Однако началось оно на три дня раньше.
8 сентября полковник Угрюмов сообщил, что противник ослабил оборону на участке его дивизии, снял ряд частей. После проверки выяснилось: части эти переброшены севернее, туда, где перешли в наступление две армии нашего фронта — 38-я и 1-я гвардейская. Это встревожило и нас, и командование фронта, ведь основная задача корпуса — сковать силы противника, не дать использовать их на решающих участках. Командующий приказал немедленно начать активные действия.
Ранним сентябрьским утром по всему фронту корпуса загремела артиллерия. На позициях противника заплясали черные султаны разрывов. Полки пошли вперед. В течение двух дней 8-й стрелковой дивизии удалось продвинуться на 8—12 км и освободить населенные пункты Яремче, Кут Долинный и Петровец. Дальше темп наступления замедлился, дивизия застряла у самых отрогов Яблоновского перевала.
На «Большом командирском совете» (так мы в шутку назвали совещание, которое Гастилович созвал к исходу 14 сентября) попытались разобраться, почему дивизия продвигается медленно.