Я с благодарностью киваю ей, отодвигаюсь, пропуская грузное тело мимо себя. Санитар зло ожигает взглядом, беззвучно обещает встретиться как-нибудь, но все же выходит следом за врачихой.
Плевок на руку и сухая мята растирается в жидкую кашицу. Подношу буро-зеленую лепешку к носу тети Маши. Долгих полминуты ничего не происходит, резкий аромат мятной жвачки вытесняет медикаментозный запах в спертом воздухе кузова. Должно помочь, но результата никакого, я добавляю из сухого пучка и ещё раз плюю на кашицу. Снова подношу к носу – если сейчас не очнется, то совсем плохо дело.
Грудь тети резко поднимается в глубоком вдохе, глаза распахиваются, левая рука взлетает в быстром ударе. Я едва успеваю перехватить сухонькую ладонь – даже израненная и обессиленная тетя является грозным противником.
– Тетя, это я, Саша, всё нормально, успокойся! – тараторю я, изготовившись блокировать новый удар.
– Саша, – тихо выдыхает тетя и хватает меня за рукав. – Кто-то прорвал защиту… Они накинулись неожиданно… Старые перевертни… Беги к Иванычу… Он знает… Береги себя… Последняя кровь…Он не умер…
– Тетя, кто не умер? Кого нужно опасаться? – глаза тети начинают закатываться.
– Беги к Иванычу… Опасайся…
– Молодой человек! Вы тетиной смерти хотите? – громкий голос появившейся врачихи глушит последние тетины слова. – А ну выйдите немедленно, завтра наговоритесь!
– Тетя, тетя, очнись! – я трясу расслабленное плечо, тетина рука обессилено разжимается и соскальзывает с рукава.
– Да чтоб тебя! Вышвырнуть, что ли? – рявкает молодой санитар и лезет в машину.
– Всё-всё-всё, выхожу! – я кладу руку тете на грудь и протискиваюсь мимо покрасневшего от злости санитара.
– Ну что, поехали, что ли? – доносится с переднего сидения, пожилой санитар наблюдает сцену ярости с начала и до конца.
Молодой человек помогает врачихе забраться в машину, не переставая прожигать меня злобным взглядом.
– Может, до Медвежьего подкинете? – спрашиваю я, не особо надеясь на положительный ответ.
– Мы не такси, сам доберешься! – огрызается парень и звучно хлопает дверцей.
Яркие фонари дергаются с места, и белая машина с красными полосками по бортам увозит в занимающийся рассвет моего родного человека. Внутри появляется липкая пустота от осознания того, что я виновник её страданий.
В голове носятся обрывки мыслей: Юля… оборотни… тетя Маша… Иваныч…
Почему так? Кто вытащил меня из огня? Что за добрый человек вызвал «Скорую»?
Машина поворачивает за угол, последний раз мелькают маячки на крыше. Где-то вдалеке протягивается протяжный волчий вой, тут же скулит под соседским крыльцом Тузик. Соседка за забором набожно крестится и пятится к дому.
Юля!
Я бегу в дом. Медные иглы падают в карманы и забиваются на рукавах. Я должен быть готов.
Вечером я был ранен, ослаблен, но сейчас… Сейчас я полностью регенерировал и готов к новой битве.
Десять минут до полянки. Я лечу сломя голову, не разбирая дороги, но напрасно. Пусто. Ни следа от пикника, ни клочка одежды. Я подскакиваю к оврагу, в котором должны были лежать перевертни. Тоже пусто. Лишь почерневшие капли крови на сломанной траве – доказательство нашей драки.
Я падаю на поляну и едва не завываю на желтеющую зарю. От вопросов разрывается голова, кровь кипела в жилах, от адреналина бухает в ушах. Я не могу стоять на месте и решаю бежать за «Скорой». Хоть немного провожу беспомощную тетку.
В двадцати километрах от села я вижу мерцающие огни, примеряюсь к скорости уезжающей машины и следую за ней, держась на приличном расстоянии.
Где-то далеко, за полосой зеленого леса, за неглубокой речкой, за злосчастной поляной, ещё раз протягивается вытягивающий душу вой.
Разговор с берендеями
Я бегу, километр за километром – навстречу рассвету. За машиной, за тетей…
Белая машина с красной полосой всё время на виду. Я сам превращаюсь в машину: в нос, как в вентилятор радиатора заходит влажный воздух; через рот как через выхлопную трубу выдыхается горячий парок; в венах и артериях бензином хлещет кровь; ноги поршнями толкают тело вперед.
Мерный топот и гудение мотора впереди, пересвист ранних птах и шелест ветра в придорожных кустах – вот и всё звуковое сопровождение. Бегу по выщербленной полосе асфальта. Воя не слышно, скорее всего, оборотни потеряли наш след.
Игра…
Игра…
Долбанная Игра!
Чем она должна закончиться? Тетка так и не сказала…
Через щели и заплатки в асфальте пробиваются молодые стебельки травы – природа сопротивляется вторжению человека. Слабее с каждым годом, но сопротивляется. Собирает силы в кулак и наносит удары, то тайфуны, то цунами, то будит спящие веками вулканы. Мстит людям за пренебрежительное обращение.