Затрубили горны, ударили барабаны и мы двинулись друг другу навстречу. Однако в звуках вражьих труб мне почудилось нечто странное, но я не придал этому никакого значения. Лошади набирали смертоносный разгон, копья опущены, все готовы к бою. Мы врезались во вражий строй, ломая копья об адрандцев, выхватывая мечи. В общем, всё как обычно, за исключением одного — весь левый фланг полностью перешёл насторону Руджмонта, а половина правого заняла какую-то странную выжидательную позицию, из-за чего оставшиеся верными Алеку северяне кинулись на своих братьев, осыпая их проклятьями, и правом фланге нашего войска завязалась собственная битва — между своими. В довершение всего, граф Керсби, командовавший резервом, который должен бы ударить, не двинул свои войска.
— Предательство! — зло прохрипел Алек, опуская меч. — Все предали меня! Ну да, Баал с ними, пускай я умру, но этого ублюдка, Руджмонта, я утащу за собой в Долину мук! За мной, друзья! За мной! Все, кто предан мне!!! ВПЕРЁД!!!
— Я с вами, государь, — бросил Алек, хлопая себя кулаком в латной перчатке по наплечнику, — за предательство моих соотечественников я отплачу своей и адрандской кровью!
— Я тоже, — белозубо усмехнулся Хемфри, предпочитавший шлемы без забрал, — пора мне занять приготовленное в Долине мук местечко.
— А ты, Эрик? — спросил меня Алек.
Я лишь отсалютовал ему мечом и дал коню шпоры, устремляясь навстречу смерти, плечом к плечу с королём, сюзереном и когда-то, другом.
Послесловие
Человек со множеством имён и прозвищ, более известный всё же как Виктор Делакруа смотрел на то, как над главной башней королевского дворца возносится новый флаг с двумя львами рампан — белым и золотым. Как в былые времена. Он ничего не узнал ни о Вороне, ни о том, что сталось с Мартином де Муньосом и как он стал Сиднеем Лосстаротом. В общем, полное фиаско и несколько зазря потраченных лет. Вот только даже самому себе Делакруа ни за что не признался бы, что не покинул Страндар задолго до этого дня лишь по одной причине. На острове не было капища Килтии и он чувствовал себя вполне нормально, в то время как возвращение на материк означало бы для него только новые мучения от невозможности обладать мощью, буквально лежащей у него под ногами. Но хватит уже жалеть себя — вечно здесь он просидеть не может, пора и честь знать.
Будь ты проклят, Сидней Лосстарот! И будь проклято его неуёмное честолюбие, заставившее его ступить в поток огня!
— И куда мы теперь? — спросил стоящий за спиной Делакруа Рыцарь Смерти.
— В Салентину, Хайнц, — не думая, бросил тот, — поищем счастья в Стране поэтов[41].
Конец.
Февраль — март 2005.