Меня трясло. Каким образом рассчитывался этот ущерб? И кем? Господином Копытковым? Свинья в галстуке!
К счастью, Юрий Самвелович приехал быстрее, чем мне дали разрешение совершить долбанный звонок.
— Вытащите меня скорее отсюда! — приник я к решёткам, чувствуя себя единственным человеком на планете обезьян. Ленивых, злобных, косящихся на мой пиджак и часы. — Любой залог! Лишь бы поскорее!
— Так, что мы имеем? Угу, статьи 291 и 293 Уголовного кодекса. Хорошего мало, но без паники, разберёмся, — сказал адвокат, разглядывая бумаги.
Правда, от его тона мне ничуть спокойнее не стало.
— Чем мне это грозит?
— По первому пункту навскидку штраф в размере от тридцатикратной суммы взятки с лишением права заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или лишением свободы на срок до восьми лет с соответствующим штрафом.
— То есть какой деятельностью? Мне бизнесом запретят заниматься?!
— Посмотрим. По второму пункту. Так, тут особо крупное, но халатность без смертей. Значит, арест до полугода, исправительные работы до двух лет, штраф по решению суда и запрет на определённый вид деятельности. И в совокупности дрянь, конечно.
— Что делать, Юрий Самвелович? — похолодел я.
— Пока всё отрицать. Мы должны выяснить, какие у обвинения есть доказательства, свидетели и основания. Если были процессуальные нарушения при задержании, вообще прекрасно, но…
— Что «но»? — нахмурился я.
— Вопрос, кто за этим стоит и кому это надо.
— Копытков, — сразу выдал я. — Советник министерства природохраны.
— С целью?
— Вымогательства и мести, — ответил я и рассказал подробности. — Я считаю, он хочет подгрести мой бизнес. Возможно, вместе с моим основным конкурентом — Картаняном. В разговоре этот боров упоминал его. Мы можем это как-то использовать?
— Попробуем, но не сразу.
Семь часов в кутузке, автозак, как холодильник для мороженой рыбы. С решётками, чтобы не сбежала. Предварительное слушание в районном суде. Я в клетке с наручниками как особо опасный зверь. Менты с автоматами. Запах казёнщины и оружейного масла. Головная боль и прилипший к спине желудок. Короткое чтение обвинения.
Скудная речь того же прокурора. Юрий Самвелович красноречивый и настойчивый, как носорог.
— Все, представленные господину Красницкому претензии имеют предположительный характер! — почти кричал он. — Возглавлять юрлицо, на самом деле, не преступление! И нет доказательств, что господин Красницкий лично давал соответствующие распоряжения. Следствие расценивает предпринимательскую деятельность как преступную, что само по себе — абсурд! И противоречит запрету Президента Российской Федерации оказывать давление на бизнес!
Судья хмыкнул, что-то помечая в бумагах.
А потом мне дали слово. Я встал, одёрнул пиджак, чувствуя себя героем какой-то театральной постановки. Настоящим всё происходящее никак не выглядело.
— Я отрицаю предъявленные мне претензии, — уверенно сказал я. — Если действительно был нанесён какой-то ущерб государству компанией, находящейся под моим руководством, в данном случае, не прямым, — я являюсь лишь бенефециарием компании «Герос Групп Сочи», — я готов подойти к решению вопроса экономически. Однако, так как я сам видел происходящее в Самшитовой роще, считаю, что размер ущерба значительно завышен следствием и ничем не подтверждён. Прошу суд учесть также факт, что в настоящее время я на добровольных началах, заботясь о благополучии национального достояния, то есть упомянутой Самшитовой рощи, уже выделил средства, персонал и оборудование, а также группу учёных-экологов для борьбы с паразитом — самшитовой огнёвкой. В любом случае вопрос об этом стоит приравнять к экономическим делам, а не уголовным.
— Тем не менее, оба пункта обвинения относятся к статьям Уголовного Кодекса и не могут быть признанными иными, кроме как уголовными! — взъерепенился следователь. — А указанные обвиняемым факты только подчеркивают косвенное признанием им вины! Совесть взыграла!
— Протестую! — рыкнул Юрий Самвелович.
— Тут вам нет присяжных, чтобы перед ними кричать о протестах, — устало сказал весьма потрёпанный судья предпенсионного возраста с явными признаками пристрастия к алкоголю на лице. — Вам есть что ещё сказать, обвиняемый?
— Я прошу отпустить меня под залог, указанный моим адвокатом, до окончания следствия или под подписку о невыезде. И обязуюсь не нарушать установленных законом правил.
Назад