Ко мне кинулась алчная толпа.
— Что случилось? Куда вы везёте господина Красницкого? Скажите, Красницкий пьян? Срочное заседание суда? С вами плохо обращались, Иван? Господин Красницкий! Вопрос от канала… Дело сфабриковано? Вы давали взятку? Почему вы уничтожили лес?!
Унизительно выглядеть тухлым яйцом.
На каком-то третьем дыхании или десятом я выпрямился, с трудом сдержался, чтобы не упасть и не послать всех в задницу. Хипстер в куртке-полярника заслонил обзор, ткнул мне микрофоном в нос:
— Вы собираетесь сделать чистосердечное признание?
Я собрал все силы и хрипло гаркнул:
— Да!
Морозная пауза. Даже надзиратели остановились.
По ощущению — круче «Оскара», и несмотря на то, что всё вокруг кружилось, как на карусели, я ухмыльнулся и добавил:
— В любви!
Сотрудники ФСИН чертыхнулись и меня запихнули в автозак. Меня скрутило болью в желудке, дверь захлопнулась перед озадаченными рожами репортёров. Вот так и умирают сенсации. Надеюсь, не умру я.
Глава 80
«Свадьба-пранк» — ярлык, метко навешенный Димоном, застрял в моей голове. Не думалось вообще ни о чём, кроме отделения скорой помощи и почему там? Ванина афёра? Или заболел?
Какое могло быть платье, когда я так волновалась! Но из вагона метро я позвонила Ясику и попросила приехать в свадебный салон, потому что сама я джинсы могу три часа выбирать, а он сразу знает, что мне надо. И вообще Ясик — мой талисман и лучший друг!
От услышанных новостей его разбила неистовая ажиотация, как эпилептика приступ, — Ясик всегда реагирует слишком эмоционально на знаковые события, особенно на те, где нужно наряжаться.
— Я работаю, Заюшка, сегодня моя смена. Но постараюсь отпроситься! — воскликнул он. — Хотя нет, такое дело — я точно приеду! Если ты начнёшь примерку раньше, шли мне фото на ВотсАп.
На самом деле, я до сих пор не понимаю, зачем Ясику быть официантом, если из него получился бы и отличный повар, и фотограф, и стилист, он и пуговицы лучше меня пришивает. Ясик смеётся и говорит, что и так всеми ими является, просто исключительно для меня. Эксклюзив.
Жаль, благосостояния это ему не улучшает — он категорически отказывается брать с меня деньги, но я всё равно хитрю и подкидываю. А бойцовских качеств у Ясика вообще нет, словно по какой-то нелепой случайности на небе сломался распределительный щиток, и все они достались мне, когда я родилась на три года раньше. Пожалуй, Мальвина из детской сказки была более агрессивна, чем мой друг с раскосыми глазами. Ясик — совсем не достигатель.
Мой папа называл его мальчиком-канарейкой за милоту и хрупкость; его собственные родители настаивали на интеллигентности и не воспитали ничего, кроме любви к искусству; бабушка по сю пору зовёт Ясика Килькой, а дворовая шпана, застрявшая на уровне подросткового алкоголизма и бычки, шпыняет словесно. Впрочем, иногда хватается за шиворот и грудки. И только я считаю Ясика самым лучше в мире другом, братом и сестрой одновременно и удивительной красоты сердца и тонкости человеком.
Уверена, однажды ему должно повезти. Очень хотела бы, чтобы с моей помощью. Я уже мечтаю о том, чтобы помочь ему переехать из нашего урожайного на быдломань и алконавтов захолустья в более цивилизованный центр!
Ни Регина, ни водитель, ни мордатый хранитель моего тела Василий, не понятно, зачем ко мне приставленный, не знали толком, что происходит. Шеф сказал «надо», и застава бросилась в ружьё.
Благо, едва мы вошли в салон на Петровской, туда же впорхнул Ясик, и я почувствовала себя на грамм увереннее.
— Боже, какая красота! — восхитился друг интерьером и содержимым магазина, сделав жест, достойный Жизели.
Регина удивлённо взглянула на маленького юношу, а я по обыкновению почувствовала себя большой и грубой. Я всегда так чувствую себя рядом с Ясиком, когда мы выходим на люди. Кажется, всем сразу видно, что я — бунтарь, а он — сама нежность. Парадокс, и я не раз думала о том, что лучше б было иначе. Всё-таки я — девушка, он — парень, и по канонам это неправильно.
Но никто не вспоминал о канонах, когда подростками мы остались выживать. Ясик с престарелыми родителями, которые ни во что не вмешивались, читали литературную газету и смотрели канал «Культура». Они потом тихо и незаметно умерли, оставив сына на попечение ещё более древней бабушки. Я даже не помню, почему в шестнадцать его не отправили в детский дом. Видимо, из-за неё, что-то там было про опеку.
А я тоже не сирота, но вечно одинока и неприкаянна.
«Будь самостоятельной, ты справишься, ты умница» — таков был мой апокриф воспитания. Я никого не виню — так сложились обстоятельства. Да, я была умницей и давала в лоб тем, кто обижал меня и Ясика. Мы с ним как два противоположных заряда одной батарейки, связанной балконом. Пожалуй, без него мне бы тоже не выжить. Ведь для души и сердца нужна нежность и ласковое слово, и пирог, а ещё чтобы тебя кто-то просто погладил по голове.