— Та-ак, началось наступление по всем фронтам, — не испугался, а разозлился ещё больше я. — И что, нам или мне выдвинуто обвинение в финансовых махинациях?
— Нет, но ваш адвокат сказал, что при наличии ордера мы не имеем права возражать.
— С ним я потом поговорю. Начальник юротдела пусть тоже отзвонится. Пора писать заявление в Собственную безопасность, пусть разберутся, кто у них там самоуправством занимается.
— Ой, Иван Аркадьевич, вас тут очень-очень хочет Зульфия Закировна! Рядом стоит…
— Давай её сюда.
В трубке послышался голос директора по закупкам.
— Иван, слушай, хотела тебе сказать по поводу итальянских поставщиков. Мы же выдвинули им претензию за предоставление заражённых саженцев. Итальянцы отнекиваются и даже прислали официальное письмо с сертификатом их аналога нашего «Эпидконтроля», где написано, что саженцы были проверены и абсолютно здоровы. Мы собственно это письмо уже получали при покупке самшита ещё в августе. Думаю, его можно приложить к делу о халатности, по которому тебя обвиняют.
Я вспомнил об обещанном отчёте от Сержолей о том, что залётная огнёвка скорее с китайским разрезом глаз, а не с запахом макаронников. По загривку пробежал холодок.
— А это становится интересным…
— Тут ещё один факт выяснился, — добавила Закировна. — Когда я наезжала на итальянцев за качество товара и задержку с поставками, они проговорились, что тогда им поступило одновременно два заказа на те же саженцы. От нас и от чехов для какого-то гостиничного комплекса в Карловых Варах. Те практически одновременно с нами предложили выкупить весь самшит по более высокой цене, но тянули с предоплатой. А мы не соглашались повышать цену и настаивали на предварительно оговоренных условиях. Но потом чехи внезапно отказались от заказа. Поэтому итальяшки и задержали подписание контракта, и поставки соответственно.
Услышав «Карловы Вары», я сразу сделал стойку.
— Стоп, Закировна! Ты случаем не выяснила, кто из чехов хотел самшит?
— Комплекс «Булов».
— Отель «Булов Гранд» входит в этот комплекс? — у меня сердце забилось чаще — вспомнилось, как оттуда меня вытолкали в чешскую кутузку.
— Да.
Я выругался и стукнул кулаком по пошлому кафелю, на который обычно бы и не взглянул — качество паршивое.
— Нам нужен официальный ответ от итальянцев с указанием именно этой причины задержки поставок, с указанием чешской фирмы и их заказа, — выпалил я. — Как угодно получи от них эту бумажку! Скажи, что в этом случае мы их не больно побьём или вообще бить не станем. В общем, ты же монстр переговоров, Закировна, сделай! Очень прошу тебя!
— Хорошо, Иван, постараюсь. Тебя можно поздравить с бракосочетанием? — улыбнулась она, судя по голосу.
— Поздравить можно будет потом, когда я выйду из этой клетки. И, Зульфия, получи бумажку! Я буду считать это свадебным подарком.
Я отбил звонок и попытался отдышаться. Чёрт, ещё кровь в норму не пришла, видимо. Разволновался, как пацан.
Вышел из туалета, борясь с головокружением, и услышал львиный рёв из коридора:
— Я жена!
В палату ворвалась Рита. Я не сразу её узнал. Взмыленная, одетая нетипично и даже волос её шикарных не видно. У меня аж сердце оборвалось: неужели подстригла?
Но она сбросила куртку, шарф, стянула кепку, и знакомый чёрный плащ рассыпался по её плечам. Красавица! Рррита! Моя…
— О, Ваня! Ты уже на ногах! Не рано? — подошла она ко мне, пытаясь обуздать остаточный гнев, которым от неё разило за метр. Но не по отношению ко мне, мне моя львица улыбнулась.
— Даже поздно, — ответил я и заключил её, вибрирующую энергией, жаркую, как вулкан, и так искушающе пахнущую, в объятья. Я посмотрел на неё вблизи и спросил: — Что мою девочку так взволновало? Удод-охранник?
— Если бы! — Рита чмокнула меня быстро в губы и высвободилась. — Прости, меня колбасит, сейчас успокоюсь. Дай мне минутку.
Я усадил её в кресло для посетителей и сел на стул напротив, в очередной раз мысленно благодаря Сашу Фёдорова за отдельную палату и нормальные условия. Не забуду ему доброты и дружественности! В такой ситуации, как у меня, ярче видишь, кто чего стоит, люди превращаются в лакмусовые бумажки.
— Рассказывай, — сказал я.
— У тебя с сердцем как?
— Норм. Я уже, как огурец.
— Алюминиевый огурец из песни Цоя, да? — хмыкнула Рита.
— Вот именно. Непробиваемый. Финт ушами закончился, не переживай.
Она вздохнула, посомневалась ещё минутку и выдала на гора. О митинге, репортёрах и о своём побеге через крышу. Ну ничего себе! Я сжал кулаки.