— Ну нет! За тебя я им не позволю взяться. Уроды конченные!
Рита положила руку поверх моей кисти.
— Я тоже не сдамся, но придётся быть умнее. Не исключаю, что утренние события — результат других моих действий. Есть ещё кое-что, что тебе нужно знать. — Она достала из рюкзака мобильный, наушники и протянула мне: — Это технопранк. Говорит не настоящий Стеблух. В смысле настоящий, но фразы записаны из другого разговора.
Я присвистнул, Рита добавила:
— А вот Белинская не подозревает, что это розыгрыш. Так что слушай.
Прослушал. И офигел. Когда снял наушники, Рита спросила:
— Вань, скажи честно, что ты знаешь о Юлии Новодворской?
— Новодворскую не припомню, — я почесал в затылке. — Но Юль в моей жизни было много.
— Тогда так. Вот она, справа в соболях. — И протянула мне распечатанную фотографию роскошной, властной женщины с хватким взглядом.
Я лишь со второго или с третьего взгляда узнал в хищной стерве на фото воздушную, мечтательную студентку, которая разбила мне сердце ещё в универе. Это было так неожиданно, что я даже закашлялся.
— Она не Новодворская, — сказал я. — Это Юля Герцман, по крайней мере, такая у неё была фамилия восемнадцать лет назад.
— Что вас связывало? — Пристальный взгляд Риты.
Мне не хотелось откровенничать об этом, но я рассказал: и о первой любви, и об архитекторе, и даже о разносе зеркал в ресторане и тайной роли мамы в моём вызволении. Я же обещал не врать.
— Теперь понятно, почему у тебя такая мама нервная, — заметила Рита.
— Угу, я тот ещё фрукт. — Я закусил губу и понял, что придётся признаваться и в остальном. Я взял Риту за руки, до чёртиков страшась, что узнав, какой я, она развернётся и уйдёт. Сказал: — Ты должна ещё кое-что знать. Юля вышла замуж за того архитектора. Практически сразу после инцидента. И заявила, что я ноль, а ей нужно большее. Так вот… когда у меня появилась возможность, я выкупил фирму её супруга. Уволил его, а потом продал мастерскую. У нас с Юлей состоялся тогда очень жёсткий разговор. Больше я её не встречал. Оставил их можно сказать ни с чем. На улице.
— Разве хорошему архитектору сложно найти работу, даже если не в собственной фирме? — критически спросила Рита, медленно высвобождая свои руки из моих.
— Нет. Но дело в том, что этот Марк Антуанович Жефрэ был не чист на руку. Подворовывал идеи, продавал не свои проекты. В том числе один и тот же нескольким заказчикам из разных городов, выдавая за эксклюзив. В общем, я много чего интересного о нём узнал. И не стал молчать.
— А ещё у таких архитекторов заказывают проекты обычно не простые люди. Выходит, ты его разорил и опозорил. Он хоть жив? — сощурилась Рита.
Я кивнул. Почему-то сейчас мне было ужасно стыдно.
Рита откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди. Закрылась от меня. Я подался вперёд, к ней поближе.
— Рита, я думал, что отомстив, получу удовлетворение…
— Ну и как, получил? — нахмурилась она.
— Нет. Знаешь, я долгое время жил с дырой в груди, и надо было что-то сделать, чтобы вернуть то, что Юлия и её старый хрыч у меня отобрали. Но к тому времени дыра в сердце зарубцевалась, и стало только холодней. Удовлетворенности хватило на тысячную долю секунды, когда я понял, что могу ухмыльнуться ей в лицо. Даже до конца улыбки веселье не продлилось.
Рита опустила глаза. У меня появилось ощущение, что она от меня ускользает, с каждым вздохом и вздрагиванием опущенных ресниц становится дальше. Я разнервничался. Провёл рукой по лицу, потом вскочил. И снова сел перед Ритой.
— Рита, ты не должна так… Я так жил. Казалось, нормально. Никого к себе близко больше не пускать. Точнее… В общем, только ты смогла снести эти рубцы подчистую. В Сочи. А потом мне сказали, что ты тоже меня предала…
В ответ яростно вскинутые глаза, ожог синим огнём. Я выставил ладонь вперёд.
— Нет, не смотри так! Сейчас я знаю, что ты не предавала, и никто не подкупал тебя, а этот Стеблух был просто подставой. Но тогда, в гостинице, я чуть умер от боли. Понимаешь, когда сдирают старые рубцы, под ними только тонкая кожица. И ей ничего не стоит начать кровоточить от малейшей неосторожности. Прости, я должен был сказать раньше. Но не смог.
Рита молчала. Я добавил, упав духом.
— Мама говорит, что я сумасшедший.
— Она права.
Мне стало до ужаса душно. Я встал.
— О чём ты думаешь?! Что я урод?
Рита покачала головой и чуть склонила её.
— Я думаю, что карма есть.
— Карма?
— Мой бывший твердил об этом, Стас. Из тех, кто знает много цитат, может ввернуть их красиво и забыть, когда это выгодно. Но он правильно говорил: всё возвращается. Ты не можешь взмахнуть рукой перед зеркалом и думать, что отражение не взмахнет в ответ.