— Ты под арестом. Счета под арестом. Банк «Южный поток» хочет срочно забрать твои деньги». Адвокат бездействует по поводу счетов, но предлагает тебе заложить активы, — констатировала Рита.
Кажется, мне повезло с женой, она всё схватывает на лету.
— Умница! — сказал я. — А если владелец основного пакета акций под арестом, знаешь, каким образом он может подписать документы о перекредитовании? Подписав генеральную доверенность на адвоката.
— Или на маму…
— … которая ничего не понимает в финансах и может только истерить, и тоже подпишет то, что скажет ей семейный адвокат. Или на жену, которая у меня появилась только вчера, а сегодня её хотели убрать от меня подальше, — поджал губы я. — И если это случится, опять-таки не останется иного выхода, кроме как потерять активы компании в пользу банка Юлии Новодворской… Вот стерва!
— Или подписать генеральную доверенность и потерять активы в пользу твоего адвоката. — Рита моргнула. — И что же, у тебя совсем нет выхода?
А я хмыкнул а затем рассмеялся:
— Выход есть! Только это рискованно, можно обнищать и попасть ещё глубже. Зато такой финт ни один из кандидатов на комедию «грабани миллиардера» не ожидает!
91
Глубоко за полночь мы заснули, обнявшись, на узкой больничной кровати, а проснулись утром от разрывающихся звонками телефонов.
— К хренам их всех! — сонно, но с весёлой чертовщинкой в глазах сказал Ваня, поцеловал меня в нос и отключил мобильники. — Нос у тебя потрясающий, я тебе говорил? — прошептал он.
— Не говорил, — ответила я, чувствуя, как от волнения разбегаются по бёдрам иголочки.
— Он потрясающий. И вся ты тоже, — восторженно глядя на меня, сказал мой любимый муж.
Провёл рукой по волосам, груди, бёдрам и вновь коснулся щеки. Нежно-нежно.
— Ванечка, я люблю тебя, — прошептала я в ответ, не удерживаясь от рвущихся наружу поцелуев. В них была и любовь, и страх, и даже паника, но больше всего доверия.
Я не имела права не верить, что всё получится! Я отчаянно боялась не верить в это! Допустить что мы ошиблись тоже казалось невероятным.
И наши объятия на этой неудобной кровати вот-вот могли быть прерваны. Либо медсестрой, либо врачом, либо надсмотрщиком, который мог именно сегодня отнять у меня Ваню.
На сколько? Я не знала. И потому целовала его, целовала, целовала! Гладила, касалась жарко, до безумия, до головокружения и потери мыслей.
— Я хочу быть Красницкой, — сказала я ему на ухо.
Ваня расцвёл.
— Даже если я гол, как сокол?
— Голым я люблю тебя ещё сильнее.
— Рррита… моя… — выдохнул он счастливо.
И в дверь постучали.
— Минутку! — крикнул мой муж подчёркнуто весело, и моё сердце забилось по-сумасшедшему.
Захотелось запереться ещё на три замка, придвинуть к двери кровать, тумбочку и шкаф и никого не пускать к нам! Вообще! Так я Ване и сказала.
— Трусиха моя! — чмокнул он меня в нос снова и воскликнул: — Всё будет хорошо! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское! Одеваюсь!
И всё-таки он волновался. Я видела это по тому, как Ваня быстро умывается, как снимает штаны и надевает брюки, как застёгивает по одной пуговички на рубашке, как продевает руки в пиджак. Я так разнервничалась, что меня снова затошнило. Но я мигом прополоскала рот и вылетела обратно из ванной, потому что не могла пропустить ни минуты, пока он здесь. Прыгая, я натянула на себя джинсы, свитер и застыла в созерцании.
Мой любимый мужчина надел туфли, провёл по ним влажной салфеткой. Постучали снова:
— Гражданин Красницкий, на выход! — прозвучало очень казённо.
Моё сердце заныло. Казалось, мы не в больничной палате, а на пороге собственного дома, и моего любимого, самого лучшего, самого смелого и красивого вот-вот заберут на войну…
Но я не хочу войну! Я хочу мир! И секс! И любовь!
— Ванечка…
Он обернулся ко мне и одарил своей фирменной улыбочкой уверенного в себе мачо.
— Ну-с, прокачусь с ветерком. На автозаке. Всё будет хорошо, малышка! Увидимся дома.
Я не успела повиснуть к нему на шею, как надзиратель ФСИН вошёл, надел наручники на запястья Вани и рыкнул: