«И снова война?» — подумала я и прикусила ему губу.
— Ты невозможная! — выдохнул он, отстранившись. Но только на мгновение, чтобы выдернуть меня из пальто.
Порывистые движения. Его руки в моих волосах, на шее. Горячее дыхание рывками. Мои пальцы сами бросились расстёгивать его рубашку. Его — мою. Он с нетерпением рванул её вверх. Защелкали отлетающие в разные сторону пуговички. Серебряные шарики и цепочка контрастом от его рук упали прохладой на мою кожу. Он высвободился из своей рубашки.
— Красивая! — сказал он.
— Ты тоже…
Мы замерли на мгновение: обнажённые сверху, одетые внизу. Его тело, явно сделанное упорными тренировками, было безупречно: ничего лишнего. Поймав мой взгляд на рельефных мышцах живота и дорожке светлых волос, убегающей под джинсы, он самодовольно усмехнулся.
— Но я не люблю блондинов, — добавила я, облизывая горящие губы.
— Тогда закрой глаза! — Он сверкнул взглядом, подхватил меня на руки, обжигая прикосновением кожи к коже, как открытый огонь.
Я прикрыла послушно веки и тут же, возмутившись собственной покорностью, открыла снова. Ухватилась за его мощную шею.
— Я всегда ненавидела миллиардеров!
— Значит, я отомщу тебе за это!
Он понёс меня в спальню, залитую солнцем. Рывок рукой — прочь покрывало. Иван подбросил меня, я упала, спружинив, ощутив под собой мягкость и едва уловимую хрусткость чистых простыней. Он навис надо мной, покрыл поцелуями: быстрыми, жёсткими, вызывающими море мурашек, как горсть колкого снега за шиворот. Я приподнялась и оттолкнула его.
— Это ещё вопрос, кто будет мстить.
Иван поддался и опрокинулся на спину. Я оказалась сверху. Волосы взметнулись и упали по плечам.
— Ты похожа на пантеру.
Его руки поймали мою грудь, смяли. Затем обхватили меня плотным обручем, крутанули, и мы снова поменялись местами.
— Но здесь я охотник, — прорычал Иван, опять нависая и раздавливая тяжестью торса мои бёдра.
— Нет! — вспыхнула я.
— Да, — ответил он и поставил печать на моих губах раскалённым поцелуем.
Я приподнялась, он вдавил лапищей мои плечи обратно. Сильный, зараза! Запрокинул мои руки за голову и, дерзко заглянув в мои глаза, занялся грудью. Тело задрожало от пульсирующего электричества. Я закусила губу, подавляя стон, голова закружилась. Его язык прочертил дорожку вниз к поясу джинсов.
— Я не люблю подчиняться… — выдохнула я.
— Поздно. Придётся.
Его пальцы уже справлялись со змейкой.
— Я ударю! — рванулась я, но тщетно.
— Как же ты нравишься мне, дикая кошка! — пробормотал он, снимая с меня джинсы.
Отпустил на мгновение мои руки, стягивая с меня сапожок, и застыл. — Э-э… Неожиданно.
Я подскочила, воспользовавшись его замешательством.
Иван смотрел ошеломлённо на мой оранжевый тёплый носок с Че Геварой и клубничным мороженым в руке вместо сигары.
Чёрт! Я забыла их переодеть…
— Охота превращается в цирк?
— Ты наглец! — Я оттолкнула его пяткой, обтянутой носком.
— Я знаю. — Иван вернулся на место и огладил моё колено над голенищем ещё не снятого второго сапога. — Я должен увидеть их обоих.
Я хмыкнула и протянула ногу носком к нему.
— Давай, миллиардер, дерзай!
Он провёл горячей ладонью по внутренней части бедра вверх, вызывая у меня новый прилив мурашек, а потом сапог долой и новое «Э-э-э…» как награда за идиотизм.
На правой ноге был синий носок, с Бараком Обамой в новогоднем колпачке.
Челюсть у Ивана отвисла.
— Теперь всё понятно, — заявил он.
Я поджала ноги под себя и скрестила руки на груди.
— И что же?!
Ещё раз посмеётся, получит в лоб!
— Я обязан увидеть, что на изнанке твоих трусиков! — загорелся Ванька.
— Что там может быть? — опешила я.
— Уверен, что Сталин с чупа-чупсом!
— Нет.
Он надвинулся на меня с ухмылкой раззадоренного хулигана.
— Да. Должно же быть логическое завершение твоего апофеоза вредности!
— Я не вредная! Эй, не толкай меня, нахал!
Под моей спиной снова спружинил матрас.
— Не вредная. Просто кобра, скрещённая с пантерой, — заявил он, вновь обездвижив меня рукой, бёдрами и коленями, распяв на кровати.
Он довольно навис сверху, почти лёг, придавив мощным телом, и, аккуратно исхитрившись, стянул с меня последнюю деталь гардероба. Жаль, там не было ничего особенного, кроме кружев. Иван уже рассматривал их пристально.
— Нет Сталина! — с разочарованием в голосе.
— Слезь с меня, Ванька!
— Иван Аркадьевич.
— Да сейчас!