– Что такое происходит? – опросил он. – Что значит все это? Я посмотрел на него и ничего не ответил.
Он простер белую тонкую руку и заговорил жалобно:
– Как могло это случиться? Чем мы согрешили? Я
кончил утреннюю службу и прогуливался по дороге, чтобы освежить, голову и приготовиться к проповеди, и вдруг –
огонь, землетрясение, смерть! Содом и Гоморра! Все наши труды пропали, все труды… Кто такие эти марсиане?
– А кто такие мы сами? – ответил я, откашливаясь.
Он обхватил колени руками и снова повернулся ко мне.
С полминуты он молча смотрел на меня.
– Я прогуливался по дороге, чтобы освежить голову, –
повторил он. – И вдруг – огонь, землетрясение, смерть!
Он снова замолчал; подбородок его почти касался колец. Потом опять заговорил, размахивая рукой:
– Все труды… все воскресные школы… Чем мы провинились? Чем провинился Уэйбридж? Все исчезло, все разрушено. Церковь! Мы только три года назад заново ее отстроили. И вот она исчезла, стерта с лица земли! За что?
Новая пауза, и опять он заговорил, как помешанный.
– Дым от этого пожарища будет вечно возноситься к небу! – воскликнул он.
Его глаза блеснули, тонкий палец указывал на Уэйбридж.
Я начал догадываться, что это душевнобольной.
Страшная трагедия, свидетелем которой он оказался –
очевидно, он спасся бегством из Уэйбриджа, – довела его до сумасшествия.
– Далеко отсюда до Санбэри? – спросил я деловито.
– Что же нам делать? – сказал он. – Неужели эти исчадия повсюду? Неужели земля отдана им во власть?
– Далеко отсюда до Санбэри?
– Ведь только сегодня утром я служил раннюю обедню…
– Обстоятельства изменились, – сказал я спокойно. – Не отчаивайтесь. Есть еще надежда.
– Надежда!
– Да, надежда, несмотря на весь этот ужас!
Я стал излагать ему свой взгляд на наше положение.
Сперва он слушал с интересом; но скоро впал в прежнее безразличие и отвернулся.
– Это – начало конца, – прервал он меня. – Конец. День
Страшного суда. Люди будут молить горы и скалы упасть на них и скрыть от лица сидящего на престоле.
Его слова подтвердили мою догадку. Собравшись с мыслями, я встал и положил ему руку на плечо.
– Будьте мужчиной, – сказал я. – Вы просто потеряли голову. Хороша вера, если она не может устоять перед несчастьем. Подумайте, сколько раз в истории человечества бывали землетрясения, потопы, войны и извержения вулканов. Почему бог должен был сделать исключение для
Уэйбриджа?. Ведь бог не страховой агент.
Он молча слушал.
– Но как мы можем спастись? – вдруг спросил он. – Они неуязвимы, они безжалостны…
– Может быть, ни то, ни другое, – ответил я. – И чем могущественнее они, тем разумнее и осторожнее должны быть мы. Один из них убит три часа назад.
– Убит? – воскликнул он, взглянув на меня. – Разве может быть убит вестник божий?
– Я видел это, – продолжал я. – Мы с вами попали как раз в самую свалку, только и всего.
– Что это там мигает в небе? – вдруг спросил он.
Я объяснил ему, что это сигналы гелиографа и что они означают помощь, которую несут нам люди.
– Мы находимся как раз в самой гуще, хотя кругом все спокойно. Мигание в небе возвещает о приближающейся грозе. Вот там, думается мне, марсиане, а в стороне Лондона, там, где холмы возвышаются над Ричмондом и Кингстоном, под прикрытием деревьев роют траншеи и устанавливают орудия. Марсиане, вероятно, пойдут по этой дороге.
Не успел я кончить, как он вскочил и остановил меня жестом.
– Слушайте! – сказал он.
Из-за низких холмов за рекой доносился глухой гул отдаленной орудийной пальбы и какой-то далекий жуткий крик. Потом все стихло. Майский жук перелетел через изгородь мимо нас. На западе, высоко, над дымом, застилавшим Уэйбридж и Шеппертон, под великолепным, торжественным закатом, поблескивал бледный нарождающийся месяц.
– Нам надо идти этой тропинкой к северу, – сказал я.
ГЛАВА 14
В Лондоне
Мой младший брат находился в Лондоне в то время, когда в Уокинге упал цилиндр. Он был студентом-медиком и готовился к предстоящему экзамену; до субботы он ничего не слышал о прибытии марсиан. Утренние субботние газеты в дополнение к длинным специальным статьям о