— Да–да я всё сделаю. Задавайте ваши вопросы, Георгий Валентинович, — Сергиенко любезно улыбнулся, демонстрируя всем своим видом готовность служить новым хозяевам. Не теряя при этом достоинства.
— Собирался ли Ирек Нурисламович сворачивать или продавать бизнес?
— Насколько мне известно — нет.
— Тогда почему последние два месяца практически все деньги переводились на заграничные счета и почти ничего не вкладывалось в производство?
— Ну, понимаете ли, Георгий Валентинович, как раз в последнее время нашу отрасль достаточно сильно лихорадит. Кое–кто даже склонен считать сложившуюся ситуацию третьей нефтяной войной. Про две первых вы, наверное, слышали?
— Да–да, — подтвердил Гоша. — И что же?
— Мы подстраховывались. Все решения принимал Ирек Нурисламович.
— У вас, конечно же, нет письменных распоряжений?
— Правильно понимаете — такие приказы в нашей стране отдаются устно.
— Хорошо, — согласился Гоша, поняв, что ничего принципиально важного он у Сергиенко сейчас не вытянет. — Подготовьте мне, пожалуйста, выписки из всех наших банковских счетов и составьте общий реестр нашей денежной капитализации.
Сергиенко цепким взглядом осмотрел нового шефа. Похоже, что в финансовых делах этот молодой человек собаку съел. Как бы не подавился невзначай.
— И ещё… — продолжал Гоша, — поймите меня правильно, Андрей Анатольевич, мне бы хотелось видеть статистику пополнения личных счетов всех топ–менеджеров нашей компании.
— И Вафина? — понимающе прищурился Сергиенко.
— Естественно. Всех — значит, всех.
Сергиенко чуть манерно откланялся, клюнув руку Зеры, и исчез, оставляя после себя «зеленоватый» шлейф «Армани».
— Гош, ты чего на него так наехал? Не переборщил? — озабоченно спросила Зера, допивая кофе. — Он же институтский друг отца.
— Ничего, нормально, — ответил Гоша. — Если рыльце не в пушку, то мы с ним найдём общий язык. В принципе, он мне нравится. Нормальный мужик. Но ведь…
— Ладно, понимаю, Гош, не маленькая. Подозреваются все, — вздохнула Зера.
Нур замаскировался на славу. Главной частью его экипировки стала синяя вязаная шапка с белым помпоном. Если учесть, что Нур никогда, даже в самые холода не носил головных уборов, то сама уже мысль «об надеть шапку» была с его стороны подвигом. Скромным таким подвижничеством в общих благородных целях разоблачения Эмиля Вафина.
Вафин ему никогда не нравился — был он каким–то скользким, что ли. Ещё на свадьбе Люции Нур подумал: зачем она так поторопилась с замужеством? А теперь ещё и эти подозрения. Ведь кроме того, что у Вафина была куча акций «Башконефти», именно он звонил, как выяснилось, Иреку Нурисламовичу в тот самый вечер. Звонил, чтобы тот не приезжал к дочери… Не оттого ли так стремительно бегали глазки Эмиля?
С неприязнью натянув шапку по самые брови, Нур попытался впихнуть под неё свои длинные волосы, стянутые в хвост. Немедленно обнаружился лоб — шапка была мелковата для головастого Нура. Ладно, сойдёт, — решил он, надевая тёмные очки. Очки были пластмассовые и немного мутные, однако нормальные свои чёрные очки Нур решил не надевать. У тех была металлическая оправа, а холодно было не по–весеннему. Ещё примёрзнут к переносице, отдирай их потом. И всё же, взглянув в зеркало, Нур снял и пластмассовые очки, уж больно те были ненатуральные, прямо из шпионского боевика тыща девятьсот лохматого года.
— Ты что это уже час перед зеркалом вертишься? — удивлённо спросила мама, выглядывая в прихожую. Она была в фартуке, обсыпанном белой мукой — по случаю приезда сына из Москвы всё время что–то пекла и стряпала.
Нур, не отвечая, поправил шапку, из–под которой немедленно выполз клок волос. Ну что за ерунда, в самом–то деле!
— Влюбился, что ли? — с надеждой спросила мама, отряхивая фартук. Белое облачко муки окутало её, будто утренний туман.
— Мамуль, мне пора, — сообщил Нур. — Буду вечером.
— А обедать? — всполошилась мать.
— Вечером! — крикнул Нур, уже сбегая по лестнице.
Ну, мама — потрясающая женщина! Поняв, что женить сына не так–то просто, она решила хотя бы откормить его. По ремню джинсов Нур понимал, насколько она в этом деле преуспела за те несколько дней, что он был в Уфе.
Он выскочил из подъезда так стремительно, что чуть было не сбил соседку.
— Извините, тёть Ась, — он вежливо придержал дверь.
— Нурмухамет! — обрадовалась пожилая женщина и перехватила сумку, из которой игриво торчал пучок зелёного лука. — Ты давно приехал?