Хотя, если руку на сердце на «национальное» Голубкову было глубоко наплевать. Главной мишенью была партия «Новые женщины России», которую создала и возглавила эта стерва Чайкина. Та самая, что увела у дочери Оксанки мужа, заодно отняв у самого Голубкова один из надёжных источников финансирования. В лице этого грёбаного Петухова с его «Ва — Банком».
Впрочем, после предварительной серии переговоров чаша весов всё больше склонялась в пользу принятия голубковского закона. Но успокоится он только тогда, когда партии Чайкиной будут перекрыты все дороги.
— Вечер–то хоть свободен?
— Почти, — позволила себе улыбнуться Антонина Фёдоровна. — Презентация сборника «Ведущие политики России». Три федеральных канала возьмут у вас интервью.
— Тексты моих выступлений?
— Всё готово. Посмотрите сейчас?
— Перед выступлением. Вы же знаете, как я вам доверяю.
Антонина Фёдоровна сдержанно улыбнулась: она прекрасно знала себе цену.
Уже стемнело, когда грузовая «газель» свернула с Новокузнецкой улицы в проезд между жилыми домами. В здании телекомпании ВСТ горели почти все окна — телевизионщики работали в режиме «нон–стоп». Площадка перед соседним реконструируемым зданием была освещена лишь парой лампочек. «Газель» подъехала и остановилась около подъезда, рядом с которым светилась одно окошко — ночного сторожа.
Из машины вышло двое — водитель и пассажир. Пассажир постучал в окошко, откуда выглянула физиономия пожилого, не слишком хорошо выбритого дядьки.
— Открывай, Петрович, гостинцы привезли.
Небритый кивнул и дверь через пару минут открылась.
— Никого? — спросил водитель.
— Никого, — подтвердил сторож.
Водитель открыл задние дверцы фургона. Вдвоём с пассажиром они вытащили изнутри плоский деревянный ящик:
— Петрович, захвати лопаты, — распорядился пассажир.
Троица с ящиком и лопатами спустилась в полутёмный подвал.
— Где копать? — спросил водитель у пассажира.
— Вон там, в правом углу сказали, — сориентировался пассажир.
Земля была тяжёлой, но за час справились. В яму глубиной примерно в полметра опустили тяжёлый ящик. Засыпали землёй и разровняли.
— Замаскировать бы чем–то, — озабоченно причмокнул пассажир.
— А вон мешки с сухим цементом. Возьми и присыпь немного, — посоветовал Петрович. — Слышь, а по башке мне не надают?
— Дурак ты, Петрович. Никто ничего не заметит. Откуда тебе знать, что тут в подвале закопано? И с каких времен? — успокоил пассажир. — Держи бабки. Здесь две твои годовые пенсии.
— Так–то оно так…
— Всё, проехали, — отрезал пассажир. — Пора сваливать. Гаси свет.
Глава вторая. Нехороший дом
19 августа 1999 года
— Ну ты только подумай, Костя! И как он, твой между прочим, родственник, хоть и бывший, мог пойти на такую подлость? — Катя Чайкина всплеснула руками и попыталась вырвать из рук Петухова газету, которую тот читал с самым невозмутимым видом. — Не понимаю, как ты можешь вот так спокойно сидеть…
— Кать, сейчас у тебя кофе убежит, — меланхолично заметил Петухов и вновь уткнулся в текст.
Катя, тут же забыв о подлых происках бывшего чужого родственника, рванула к плите и самоотверженно спасла вздыбившийся было напиток. Катя была верна себе — ни одного дела она не делала вполсилы, даже на кухне, и, что куда как важнее — в постели. Не женщина — миллион вольт. Петухов, усмехаясь, из–за газеты наблюдал за невестой, практически женой — расписаться они должны были через неделю.
Последние полгода Петухов занимался разводом с Оксаной и вышел из этой нелёгкой схватки победителем. То есть — холостым и готовым к новому брачному подвигу. К Кате он перебрался ещё в начале процедуры развода с одним чемоданчиком. Носки, бельё, старый свитер и новый костюм без единого галстука — это и было его приданое, не считая скромного довеска в виде «Ва — Банка». Всё остальное, нажитое непосильным трудом — куртка замшевая (две штуки), магнитофон импортный (две штуки), и прочее, прочее — было сметено могучим ураганом. Даже часы и новенькую бритву Оксана отказалась отдавать подлому изменнику.
Наблюдая за Катей, энергия которой была сродни атомной, Петухов мысленно похвалил себя.