Десятки горожан устремились туда же, надеясь, что французы еще не захватили дальние пригороды. Мушкетная стрельба на улицах звучала уже постоянным фоном, а португальские пушки на другом берегу били по нижним улицам, так что к грохоту орудий примешивался треск разлетающейся черепицы и ломающихся балок.
У конца пристани Шарп остановился и оглянулся, чтобы пересчитать своих бойцов. Образовавшаяся брешь уже кишела упавшими, через головы которых катила пенящаяся река. Какой-то португальский солдат шагал прямо по головам, спеша добраться до баржи, на которую опиралась вторая часть моста. Его примеру последовали другие – по головам и телам живых и мертвых.
– Что случилось? – поинтересовался Додд, обычно самый спокойный и тихий из всех.
– Бог сегодня смотрит в другую сторону. – Шарп посмотрел на Харпера. – Все на месте?
– Так точно, сэр. Все. – Ирландец скривился, казалось, еще немного, и по его щекам покатятся слезы. – Бедные детишки…
– Мы им помочь ничем не могли, – коротко отрезал Шарп. Да, они и вправду ничем не могли помочь, но легче от этого не становилось. – Уильямсон и Таррант наказаны.
– Опять?
– Опять. – Какие же дураки, с неудовольствием подумал лейтенант. Остаться ради выпивки в городе, который вот-вот захватит враг. Нажраться, чтобы попасть во французскую тюрьму. – Пошли!
Старую стену возвели в те времена, когда мужчины дрались в доспехах и стреляли друг в друга из луков, и покрытые мхом камни не продержались бы и двух минут против современной пушки. Словно в знак признания этого обстоятельства, горожане проделали в укреплении несколько проходов. Отряд британцев прошел через одну брешь, пересек то, что осталось от древнего крепостного рва, и поспешил к новому городу, выросшему по другую сторону средневековой стены.
– Лягушатники! – окликнул лейтенанта Хэгмэн. – Сэр! Лягушатники на холме!
И действительно, левее, ближе к холму, небольшой отряд французских кавалеристов спешил наперерез беженцам. Зеленая форма… драгуны. Человек пятьдесят или больше. Все с прямыми саблями и короткими карабинами за спиной. На головах латунные шлемы, которые в военное время обтягивали материей – чтобы не отсвечивали на солнце.
– Бегом! – крикнул Шарп. – Бегом!
Драгуны то ли не замечали стрелков, то ли не собирались с ними связываться; во всяком случае, они скакали туда, где дорога огибала высокий холм, вершину которого венчало невысокое белое строение с плоской крышей – то ли лазарет, то ли школа. Главная дорога проходила южнее холма, другая поворачивала к югу и пробегала между холмом и рекой. Драгуны ехали по главной, и Шарп рассчитывал, держась правее, проскочить по меньшей к берегу Дору. Но в этот день везение было не на его стороне: французы все-таки увидели маленький отряд и, тут же развернувшись, блокировали вторую дорогу в том месте, где она приближалась к реке. Оглянувшись, Шарп увидел, что за кавалерией следует пехота. Черт бы их побрал! Но и это было еще не все – через брешь в старой стене уже лезли другие солдаты в синих мундирах. От пехоты стрелки, пожалуй, могли бы уйти, но кавалерию не обгонишь. Несколько драгунов спешились и торопливо устанавливали на дороге заграждение. Беженцы, видя, что пути к спасению отрезаны, либо поднимались на холм, к белому зданию, либо в отчаянии возвращались в город, к брошенным домам. Тем временем артиллеристы продолжали свой бой: французы пытались противопоставить что-то большим португальским орудиям, от огня которых уже начались пожары. Черный дым из горящих домов смешивался с серо-белым дымом пушек, а под ним, у реки утонувших детей, лейтенант Ричард Шарп старался придумать, как выбраться из захлопнувшейся ловушки.
Подполковник Джеймс Кристофер не был подполковником, хотя и служил когда-то капитаном в линкольнширском ополчении и до сих пор в нем числился. Получив при крещении имя Джеймс Огастас Мередит Кристофер, он на протяжении всех школьных лет звался просто Джимом. Отец его был врачом в небольшом городишке Саксилби, о чем Джеймс предпочитал не упоминать, делая упор на то, что его мать состояла в родстве с герцогом Рокфордом. Именно благодаря этому рокфордскому влиянию Кристофер и переместился из Кембриджа в Форин-оффис, где знание языков, природная обходительность и сообразительность быстро увлекли его вверх. Кристофер рано познал ответственность, познакомился с важными людьми и заслужил доверие. Его считали перспективным, здравомыслящим молодым человеком, чьи суждения обычно взвешенны и разумны – в большинстве случаев это означало, что он согласен с мнением начальства, – и такая репутация привела Джеймса Кристофера к нынешнему назначению на пост, подразумевавший как известное одиночество, так и немалую скрытность. Задача Джеймса Кристофера состояла в том, чтобы дать британскому правительству рекомендацию: выводить британские войска из Португалии или оставить их там.