- Я уже поняла, что вторгаться на юг было преждевременно. Но у меня такие безголовые военачальники, да и войск недостаточно, чтобы осуществить все мои замыслы. Ты уничтожил моих сулланкири, значит, теперь мне придется найти новых, и военачальников найду хороших - героев, не то что прежних. Мне прекрасно подойдут твои друзья.
- Нет, нет, ты что... - Я сжал руки в кулаки. - Они заслуживают лучшей судьбы. Они заслужили свою свободу.
- Ты так думаешь? - она фыркнула, раздула ноздри и сразу стала некрасивой. - Может, заключим еще одну сделку? Я дам им свободу в обмен на кое-что, что могу получить только от тебя.
У меня возникло такое ощущение, будто мое сердце обвивают колючие виноградные лозы.
- И что же ты потребуешь взамен?
- Чтобы ты стал моим слугой и союзником. - Она наклонилась вперед и соблазнительно улыбалась. - Ты станешь моим новым сулланкири. Ты заслужил это право, несомненно, после того как уничтожил прежних. Ты станешь тем, чем захочешь, а твои друзья получат свободу. Ты станешь моим главнокомандующим и супругом, и весь мир станет нашим.
Кому-нибудь может показаться, над подобным предложением стоит как следует подумать, прежде чем принять какое-то решение. Если бы я согласился, мои друзья получили бы свободу. Они - знавшие намного больше, чем я, и знавшие меня, - без сомнения, соберут силы и придумают, как можно победить меня. А появиться на юге с армией, при виде которой Скрейнвуд превратится в дрожащую лужу, - привлекательная идея. Я даже смог бы подготовить вторжение таким образом, чтобы оно принесло минимальный вред моим друзьям.
Эти мысли молнией пронеслись в моей голове, но тут же испарились, потому что я знал, что никогда нельзя доверять Кайтрин. Я согласился на ее условия спора в первый раз, и она сдержала слово, но подготовила новую ловушку. Она меня один раз уже надула, и я знал, что и второй трюк наготове, она так и ждет, чтобы облапошить меня. Я уступил ей победу в малом, но во второй раз решил не уступать победу даже ценой своей жизни, сознавая, что за нее можно дорого запросить.
Я отрицательно покачал головой:
- Нет, я не стану твоим союзником. Никогда.
Кайтрин выпрямилась на своем троне:
- У каждого есть своя цена. Я решила, что спасти друзей - это и есть твоя цена.
- Не спорю, цена хорошая, но не сомневаюсь, что твое предложение окажется ловушкой и ты меня надуешь в пределах этой цены.
Она хохотнула, и у нее это получилось более хрипло, чем она рассчитывала.
- Отлично, Хокинс, просто здорово. А теперь я тебе расскажу, что каждый из твоих друзей сам пришел ко мне. Я заплатила каждому его цену. Сит в последнюю минуту позволила убедить себя, что ты ее бросил, так что согласилась на мою дружбу. И твой лорд Норрингтон, страдая от сильной боли, искал любого избавления от нее, в чем ты ему отказал. Я обещала ему, что боль прекратится, и он поклялся служить мне. И так же было со всеми, даже с мертвыми, которые просто хотели остаться в этом мире.
- Итак, ты оказался прав. Если я предоставлю им свободу, они все же будут служить мне как сулланкири. Они служили бы тебе в этом качестве, но ты выбрал противостояние мне. - Она прикрыла свои толстые веки. - До сих пор ты проявлял себя умным и непоколебимым, но хватит ли у тебя мужества встретить грядущее?
Я сопоставил свою личную боль с теми страданиями, которую она причинила многим другим, и гнев вдохновил меня на следующую речь:
- Если это значит победить тебя, я с радостью выполню свою роль. Я всегда буду противостоять тебе.
- Не сомневаюсь, что ты искренне верить в себя, но советую тебе остерегаться такой безоглядной веры. Иначе ты станешь жертвой глупости. Она раскинула руки, обводя ими весь зал: - УрЗрети Борагула были искренне убеждены, что только они достойны обрести оперение. Я явилась к ним в виде Циндр-Кораксок, с оперенными конечностями, и они приняли меня как вождя. Вы, люди Юга, так же глупы, к тому же вас так легко натравить друг на друга, а это мне на пользу.
- Даже самый глупый правитель на юге, Кайтрин, сумеет понять, как ты опасна.
- Так ли? Посмотрим. - Она снова улыбнулась мне и наклонилась вперед всем телом, как взрослый, желающий приласкать малыша. - Даю тебе два дня на дорогу, а уж потом пошлю за тобой своих охотников. Если доберешься до Юга, можешь предупредить своих королей и королев, что я в пути. Можешь высказать им самые страшные прогнозы, какие только измыслишь, да скажи им, что мое следующее появление будет не в пример страшнее. Их герои теперь - мои герои, и если они сумеют так же быстро вырастить новых героев, как я умею выращивать бормокинов (так вы их, кажется, называете), - ваши нынешние дети не успеют вырастить своих детей.
Откинувшись на спинку трона, Кайтрин смотрела на меня, подняв брови.
- Понял, что я тебе сказала?
- Понял, я все передам.
- Передашь, если мои охотники не поймают тебя раньше? - Она следила за мной, кипя от гнева. - Хотя я почти уверена, что ты выживешь.
- Выживу, и ты об этом пожалеешь.
- Никогда, Хокинс, - она встала и спустилась с трона. - Я всегда побеждаю, а победу над тобой просто предвкушаю.
Наклонившись ко мне, она слизнула кровь с моей щеки. Я отпрянул от прикосновения ее языка, но недостаточно быстро. Одной рукой она схватила меня за челюсть и поцеловала в губы.
Губы мои запылали так, что я даже перестал чувствовать боль от ран, и все вокруг меня почернело.
Глава 43
Каким-то необъяснимым чудом я все-таки очнулся. Возможно, какой-то божок - Арель, бог удачи, или Нилин, бог извращенности, или Фесин, богиня боли, - решил, что я уже настрадался достаточно и не стоит продолжать мои жестокие пытки. Возможно, клятва, какой я поклялся Резолюту помочь ему освободить Воркеллин, оказалась достаточно сильной, чтобы вернуть меня к жизни. Впрочем, каковы бы ни были причины, главное - я очнулся.
Кайтрин вряд ли на это рассчитывала. Меня подобрали у ее трона, отнесли за пределы Борагула и вышвырнули вон в том, в чем я был. Пальцы ног и рук, нос и щеки у меня онемели и были отморожены, и я мог бы замерзнуть совсем, если бы не пришел в себя. Холод притупил боль от шрамов на моем теле, но это мало утешало.
Я оказался в тени, отбрасываемой горами Борагула, и меня это беспокоило - тень от этих гор ложилась на север. В том направлении простиралось огромное ледяное поле, усеянное одними только сугробами, различимыми по их едва заметным голубоватым теням. Чтобы добраться домой, мне надо было пробиваться на запад, к перевалу, который мы раньше считали непроходимым, и проложить себе путь на юг через легионы бормокинов, препятствующих каждому моему шагу.