«Партизаны научили нас, как добывать продукты, — вспоминал после войны переживший ужас окружения в Мясном Бору бывший командир батареи 305-й стрелковой дивизии А.С. Добров. — Командир отряда говорил: «Вы с голоду умрете, если будете у местных жителей просить поесть. Идите с моими ребятами, они вас научат». Зашли в дом. На койке лежит седой дед, якобы больной. Хозяйка сказала, что у них ничего нет. Партизан подходит к кровати и говорит: «Ну-ка, дедушка, подвинься». А под дедом выпеченный хлеб, много булок. Часть взяли.
Зашли в другой дом — в чулане мука. Партизан подзывает меня и говорит: «Смотри, вот мешки с мукой грубого помола и мука по цвету сероватая — это мука хозяина, а вот мешок с мукой белой, мелкого помола — эту муку он наворовал из горящих складов Новгорода, когда наши отступали. Эту муку, как государственную, мы и берем». Хозяин молчит. Муку унесли».
Пришло время фашистам убираться восвояси, и летом 1943 года прозвучал лозунг Центрального штаба партизанского движения: «Ни грамма хлеба, ни одного зерна не дать немцам!». В связи с этим орган Старобинского райкома Компартии Белоруссии газета «Советский патриот» писала: «Каждый крестьянин должен сейчас планировать, как лучше убрать свой урожай и где его лучше спрятать, чтобы он не достался злому врагу фашисту. Лучше свой хлеб уничтожим, когда это надо, но не дадим его врагу». Но так легко и говорить, и писать, когда ты сам этот хлеб не растил. Как и летом 1941 года, крестьяне не испытывали никакого желания сжигать на корню выращенный своими руками хлеб и уничтожать скот. Этим занялись гитлеровцы.
«Вскоре после того, как было приказано, мы ушли из этой деревни, нам встретилось стадо коров, — пишет в своей книге об осеннем отступлении немецкой армии в 43-м из-под Смоленска Армин Шейдербауер. — По ничего не подозревавшим, мирно пасущимся животным наш пулеметчик дал несколько очередей. Выполнялся приказ, согласно которому в руки противника не должно было попасть ничего, что могло бы ему пригодиться в будущем. Все, что могло использоваться для размещения войск, должно было сжигаться. Продовольствие, транспортные средства, оружие и снаряжение должны были уничтожаться в рамках проведения тактики «выжженной земли». Это было последствием примера, который был подан врагом в 1941 году».
Ссылку немецкого офицера на «пример врага» вряд ли можно считать все объясняющей и уж тем более как-то оправдывающей драпающие войска «нибелунгов». Этот «пример» им был подан собственными отцами, солдатами кайзеровской армии во времена еще Первой мировой войны. Об их действиях не в «варварской» России, но в цивилизованной Франции, бывший в то время корреспондентом газеты «Биржевые ведомости» в Париже Илья Эренбург в своей книге «Люди. Годы. Жизнь» вспоминал так:
«Вот моя запись, относящаяся к 1916 году:
В Пикардии немцы отошли на сорок-пятьдесят километров. Повсюду видишь одно — сожжены города, деревни, даже одинокие домики. Это не бесчинство солдат; оказывается, был приказ, и саперы на велосипедах объезжали эвакуируемую зону. Это — пустыня. Города Бапом, Шони, Нель, Ам сожжены. Говорят, что немецкое командование решило надолго разорить Францию. Пикардия славится грушами, сливами. Повсюду фруктовые сады вырублены. В поселке Шон сначала я обрадовался: груши, посаженные шпалерами, не срублены. Я подошел к деревьям и увидел, что все они подпилены, их было свыше двухсот. Французские солдаты ругались, у одного были слезы на глазах».
Время выдает только одна деталь: саперы на велосипедах.
Осенью 1943 года в Глухове, накануне освобожденном нашей армией, я увидел фруктовый сад, а в нем аккуратно подпиленные яблони; листья еще зеленели, на ветках были плоды. И наши солдаты ругались, как французы в Шоне».
* * *В вышедшей в 1995 году книге Е.С. Федорова «Правда о военном Ржеве» говорится о том, что оставшееся в оккупации население города первое время жило за счет собственных продуктовых запасов и тем, что успело награбить в период безвластия. Потом «основным пайком являлся обед с немецкой кухни. Лица, уклоняющиеся от работ на нужды немецкой армии, лишались пайка. С января по апрель 1942 года нетрудоспособному населению три раза выделяли по нескольку кг льносемени, оставшегося на складе «Заготзерна». В июне 1942 года всему населению по карточкам выдавали по 1 кг 250 г муки на взрослых и по 750 г на детей, масло растительное по 125 г на взрослого и по 100 г на детей».
Потому, когда гитлеровцы в Сталинграде пели: «Кто, попавши в котел, свою лошадь не жрал», в оккупированном ими Ржеве была в моде другая песня:
Шелковый синий платочек Немец принес постирать, Хлеба кусочек, мыла брусочек И котелок облизать…