Во время войны на фронте о самой маленькой «катюше» такой ходил анекдот: «Встретились Гитлер и Сталин и заспорили, у кого зажигалка лучше. Гитлер вынул свою бензиновую. Чиркнул — огонек горит. Сталин дунул — потухло. Чиркнул — горит, дунул — потухло. Разозлился и говорит Сталину: «Давай свою зажигалку показывай». Тот достал «катюшу», стукнул по кремню, искры посыпались, трут затлел. Гитлер дунул — тот только ярче тлеет, еще дунул — то же самое. Так и дул, пока от натуги ноги не протянул».
Немецкие эрзац-сигареты наши бойцы не жаловали (так же, как и их абсолютно безвкусный эрзац-хлеб. — Авт.), курили, но, как говорится, в самом пиковом случае, потому что они были не наполнены табаком, а сделаны из пропитанной никотином бумаги. Солдаты же вермахта к нашей махорочке относились более уважительно.
Самыми некурящими из солдат и офицеров Красной армии были, пожалуй, разведчики, причем из самых жизненных соображений. Кашель курильщика, раздавшийся у вражеских траншей, очень часто грозил неминуемой гибелью.
Для них, а также других, не приверженных к табачному зелью, фронтовиков 13 ноября 1942 года был издан приказ № 354 «О выдаче некурящим бойцам и командирам шоколада, сахара или конфет взамен табачного довольствия». В нем в частности говорилось:
«Ввести с 16 ноября 1942 г. выдачу некурящим бойцам и командирам (мужчинам и женщинам) шоколада, сахара или конфет.
Взамен положенного табачного довольствия выдавать в месяц на одного некурящего 200 г шоколада или 300 г сахара или 300 г конфет.
Приказ распространить: а) на лиц, получающих табачное довольствие по нормам № 1, 2, 5, 6 Приказа НКО 1941 года № 213; б) на некурящих раненых и больных, поступивших на излечение в госпитали из действующей армии; в) на командиров, получающих табачное довольствие по п. 8 Приказа НКО 1941 года № 312, вместо табачного довольствия по нормам № 1 и 2 того же приказа.
Заместитель народного комиссара обороны СССР генерал-лейтенант интендантской службы А. Хрулев».
На практике желающих среди фронтовиков сменить табачное довольствие на шоколад или другие кондитерские изделия оказывалось очень мало. Однако приказ этот, особенно в заключительный период войны, выполнялся аккуратно.
Жительница Барнаула, в годы войны военфельдшер 312-й стрелковой дивизии Мария Бабкина (Дорофеева) рассказывала, как в 1944 году ей в одном из хуторов довелось принимать роды у полячки: «Когда вернулись в свое расположение, пошла я к старшине и говорю: «Давай сахар, что вместо табака мне как некурящей положен». Он на меня и на Пашу Матвиенко насыпал большущий кулек сахара, и я его понесла полькам. По обычаю, «на зубок» младенцу что-то приносить полагается, да и посмотреть надо было, как там что».
В госпиталях табак полагался только раненым и больным, поступившим на излечение из действующей армии. Они должны были получать по 25 штук папирос третьего сорта в сутки на человека или 15 граммов табаку, а также три коробки спичек в месяц. В действительности же красноармейцы и младшие командиры папиросы видели редко, довольствуясь все той же привычкой махорочкой.
Впрочем, иногда отправившийся от раны мог получить их и в качестве небольшого вознаграждения за свои страдания. Так, офицер 8-й гвардейской кавалерийской дивизии Олег Ивановский вспоминал, что когда в феврале 1943 года он выписался из московского госпиталя, оформляя в комендатуре проездные документы, узнал, что на улице Горького в магазине «Табак» по справке о ранении можно получить три пачки папирос.
«Папиросы… Да я и курить-то их не пробовал. Только махорку, да другой раз табак, легкий, как его называли, в отличие от махорки, или как деликатес у какого-нибудь старичка-хозяина в деревне собственной посадки табачок-самосад. Попадались деды-умельцы, что такой табак делали, ни с одним фабричным не сравнишь. И уж, конечно, не с получаемым другой раз так называемым «филичевым». Из чего его делали, догадаться было мудрено, в него крошили, пожалуй, все, что только крошилось. Продукт весьма опасный. Только затянешься, горло так прихватит, но не крепостью, а гарью какой-то, а потом в самокрутке, словно порох, как пшикнет, и нет ее, самокрутки. Хорошо, если нос цел. А тут папиросы. Настоящие. Фабричные.
Цела у меня та справка из госпиталя о ранении, цел на ней и штамп: «Главтабак. Магазин №… Москва, ул. Горького. тел. К-1–17-47». А поверх синим карандашом «23/2 43».