Иногда, при чрезвычайных обстоятельствах по просьбе командования гарнизона нам приходилось участвовать в проверке, особенно в ночных условиях, железнодорожных эшелонов с возвращающимися беженцами, поскольку среди них могли скрываться замаскированные под мирных жителей пособники врага. Необходимость таких проверок имело под собой определенную почву.
Население Белоруссии относилось к нам по-братски. Помню, как в ходе одной из передислокаций на территории республики наш автомобиль остановился около одиноко стоявшего хутора. Зима, мороз, и мы – несколько солдатиков в ботинках и обмотках, прыгаем у машины, постукивая каблуками. Вдруг открылась дверь хаты и наружу вышла хозяйка. Увидев заиндевевших солдатиков, она, не воспринимая возражений, загнала нас в избу, сразу же усадила за стол и накормила горячей отварной картошкой. И это в условиях, когда по тем местам уже дважды прокатился фронт, и у местных жителей остались крайне скудные запасы продовольствия для обеспечения собственного выживания.
В мемориальном комплексе в Хатыне есть небольшой участок местности – квадрат, на трех сторонах которого растут березки, а на четвертой – березки нет. Это символ потерь, которые понесла Белоруссия от фашистского нашествия – погиб каждый четвертый житель республики.
Недавно я побывал там и вновь вспомнил родную нам мать-славянку, которая не смогла равнодушно смотреть на нас уставших, замерзших русских мальчишек и накормила и обогрела нас.
Участвуя в празднествах, посвященных 60-летию освобождения Белоруссии группа наших ветеранов участников Великой Отечественной войны присутствовала на концерте в Витебске. Одним их самых ярких впечатлений осталось следующее: Тихая музыка, полумрак на сцене лишь луч прожектора выхватывает из темноты лица матери и сына, которого она провожает в партизаны. Душевная боль и вместе с тем гордость за сына были отражены в прощальных жестах матери и зал не выдержал, все зрители плакали, охваченные единым глубоким чувством. Признаюсь, не выдержал и я, вспомнив, как провожали меня на ту войну, да и на другие театры военных действий, как-то сразу резко постаревшие отец и мать. Мечтая встретиться со старыми боевыми друзьями, я послал в 2004 году письмо в Ульяновск. Оно было опубликовано в областной "Народной газете". Я получил теплое ответное письмо от военного комиссара Ульяновской области – генерала Витрянюка, но, увы, после памятных мне событий прошло более 60-ти лет и надежд на встречу с однополчанами, по-видимому, не осталось. Откликов от них не было.
Завершая свои воспоминания, желаю всем ветеранам Великой отечественной войны, а также белорусским друзьям здоровья, счастья, успехов в жизни.
Командный состав зенитно-пулеметной роты,
г. Бобруйск, лето 1944 г.
Письмо генерал-майора В. Витрянюка
Статья из ульяновской областной Народной газеты.
Фотографии, сделанные в Витебске в дни празднования 60-летия освобождения Белоруссии от немецко-фашистских оккупантов
ИЗ ЗАПИСОК ВОЕННОГО ЭКСПЕРТА
В годы вьетнамской войны в ДРВ при аппарате военного атташе была сформирована группа из крупных советских военных специалистов – профессионалов в таких областях, как конструкции и двигатели самолетов, бомбовое и ракетное вооружение, радиоэлектронное и навигационное оборудование и связь, занимавшихся изучением трофейной американской военной техники и особенностями ее боевого применения.
В приведенной в журнале Коммерсант (N44 от 8.11.2004) рассекреченной впоследствии справке посольства СССР в Ханое от 14.03.67 г., в частности, говорилось:
"Отбор и изучение трофейных образцов американской военной техники, а также знакомство с тактикой боевых действий вооруженных сил США во Вьетнаме ведется группой наших военно-научных специалистов в соответствии с договоренностью между министром обороны СССР и министром национальной обороны ДРВ. О работе наших специалистов в этой области имеется принципиальное согласие Фам Ван Донга и Ле Зуана, которые неоднократно заявляли о готовности оказать нам помощь в изучении американской военной техники.
За период с мая 1965 г. по 1 января 1967 г. нашими специалистами было отобрано и направлено в Советский Союз свыше 700 различных образцов военной техники и вооружения США (по официальным вьетнамским данным – 417), в том числе части самолетов, ракет, радиоэлектронного, фоторазведывательного и другого вооружения. Кроме того, советские специалисты подготовили десятки информационных документов по результатам изучения как непосредственно образцов техники и вооружения, так и американской технической документации. О большой пользе проделанной нашими специалистами работы свидетельствует, в частности, то, что по ряду отобранных и изученных образцов принято решение ЦК КПСС о внедрении и освоении их нашей промышленностью (УРС "Спарроу-3", различная радиоэлектронная аппаратура, агрегаты самолетов и двигателей и т.д.), а многие информационные документы получили высокую оценку советского командования. Информация об изучении техники и тактики действий американской авиации, а также рекомендации о методах борьбы с ней передаются вьетнамским друзьям".
Личный состав группы сменялся не один раз, но было несколько человек, которые выезжали в командировку в ДРВ по два-три раза.
Отбор специалистов проводился соответствующими министерствами и ведомствами оборонной промышленности с учетом квалификации, здоровья и высоких моральных качеств кандидатов. Согласитесь, что жить полгода, год и более без семьи, в непривычном для европейца климате и сложных бытовых условиях, занимаясь, порой опасной для жизни работой, было, по меньшей мере, непросто.
Особенно все вышесказанное было характерно в отношении руководителей (или, как их именовали, старших группы). В прессе мне приходилось встречать упоминание о том, что к ноябрю 2004 года "все старшие группы уже ушли из жизни". К счастью для меня, как одного из старших группы это заключение является ошибочным, поскольку "слухи о моей смерти", как говорилось в анекдоте, были "сильно преувеличены".
Мне привелось пройти через горнило Великой Отечественной войны в должности командира зенитно-пулеметного отделения. После демобилизации в октябре 1945 года, я начал учебу в одном из самых престижных ВУЗов столицы – Московском энергетическом институте им. В.М.Молотова. По окончании института работал над созданием специальной научно-исследовательской аппаратуры и достиг некоторых успехов в этой области. Мне была присуждена ученая степень кандидата наук, и я был утвержден в ученом звании старшего научного сотрудника.
По всей вероятности, определенные научные и инженерные навыки, неплохое знание английского научного лексикона, достигнутое в результате углубленного изучения иностранной научной и технической литературы, а также неплохая физическая подготовка (в частности, я серьезно занимался альпинизмом и туризмом – прошел тяжелейшие пешеходные маршруты, такие как поход в известную "Долину Гейзеров" на Камчатке) повлияли на решение руководства оборонной промышленности направить меня в качестве старшего группы "трофейщиков" во Вьетнам. По-видимому, на это решение повлияли также мой прошлый боевой опыт и определенные навыки по руководству разнородным коллективом.
По прибытии в Ханой мне удалось установить прочные и дружественные отношения со старшим Группы советских военных специалистов (СВС) в ДРВ генералом Б.А. Стольниковым и офицерами его аппарата, особенно с военнымспециалистом при командующем ПВО и ВВС Вьетнамской Народной армии генералом Н.В. Сутягиным. Как известно, Николай Васильевич Сутягин в годы войны в Корее между Югом и Севером стал непревзойденным асом реактивной авиации. На счету Н.В. Сутягина 22 сбитых реактивных самолета противника, их них 15 самолетов F-86 "Сейбр", являвшихся лучшими американскими истребителями того времени. Генералы Б.А. Стольников и Н.В. Сутягин, а также военный атташе генерал С.В. Капалкин, оказали неоценимую помощь в работе группы "трофейщиков" и лично мне, как ее руководителю, при анализе действий американской авиации.