– Где стартовый расчёт?! Куда исчезла их палатка?!
Вьетнамцы удивленно смотрят на меня, потом, поняв в чём дело, показывают в сторону возвышенности:
– Там! Туда!
Бегу в указанном направлении. Метров через сорок действительно натыкаюсь на палатку. В ней вовсю трезвонит телефон, а сама палатка ходит ходуном. Соображаю, что ребята спросонья никак не могут в темноте найти выход. Выдергиваю угловой колышек и откидываю угол палатки. В открывшийся просвет друг за другом выскакивают ребята.
– Бегом на пусковую! – кричу я, – Быстрее! Быстрей наверх!
Тхань с ребятами, чувствуя вину за задержку, несутся наверх со всех ног. Подбегаем к пусковой.
– Расчехляй! Раз – два, взяли!
Шестами дружно сбрасываем огромный чехол на землю. Время рекордное. Быстро выполняем каждый свои операции подготовки к пуску. Счёт идёт на секунды.
– Мот саум! ( Первый готов!)
– Хай саум! (Второй готов!
– Ба саум! (Третий готов!) – чётко докладывают номера расчёта.
Проверяю положение датчиков, состыковываю разъём борта ракеты с пусковой установкой. Докладываю в кабину "С":
– Пятая в боевом положении!
– Принято! Даю подготовку.
В трубке слышны переговоры по ГГС (Громкоговорящая связь):
– Азимут сто двадцать, дальность тридцать два.
– Перейти на АС! (Автоматическое сопровождение)
– Есть АС!
Командую:
– Расчёт в укрытие!
Едва успеваю бросить трубку и захлопнуть крышку люка, как прошла команда "Синхронизация" и пусковая с ракетой начала отрабатывать заданные углы. Кубарем скатываемся вниз, к щелям. По телефону докладываю:
– Третий взвод в укрытии!
– Принято!
– Групповую цель уничтожить! Тремя, очередью, темп шесть! Первая пуск! – слышу по ГГС бас командира майора Проскурнина.
– Есть, первая пуск! – докладывает офицер наведения лейтенант Каретников.
Оглушительный взрыв пригибает нас к земле. Ракета, огненной стрелой пробивая тёмный небосвод, стремительно удаляется в южном направлении. За ней вторая, третья…
– Есть захват!
– Есть наведение! – идут по ГГС доклады операторов и офицера наведения.
Сверху на нас градом посыпались камни, подброшенные при старте ракеты на несколько десятков метров струёй ПРД. Удары по спине довольно ощутимые, хорошо, что голова защищена каской.
Сброс ПРД: первого, второго, третьего. Три красноватые точки ракет одна за другой уходят вверх.
– Есть команда "К3"! (Команда на запуск радиовзрывателя).
Яркая вспышка больно резанула глаза.
– Первая, есть подрыв! Цель уничтожена! – слышен взволнованный голос офицера наведения лейтенанта Константина Каретникова.
– Вторая, есть подрыв!
– Третья, есть подрыв! Групповая цель уничтожена! Расход три.
Самолёты, взрываясь, разваливаются на горящие куски, дымящим шлейфом прочерчивая траекторию падения.
Полнебосвода охвачено пламенем. Постепенно пламя сменяется огромным столбом дыма, бурым в отсветах зарева. Картина впечатляющая.
От увиденного ребята никак не могут придти в себя. Радостно жмём друг другу руки.
– С первой победой!
Но время дорого.
– К пусковой! – подаю команду, и мы снова мчимся на пусковую.
При старте ракеты газовой струёй сорвало с места и отбросило далеко в сторону один из подъездных мостиков. Находим его метрах в пятнадцати и быстро устанавливаем на место. Что-то долго не подъезжает ТЗМ с новой ракетой. Бегу к месту стоянки ТЗМ. Это рядом, под уклоном.
ТЗМ стоит на месте. Дверца кабины не заперта. Водителя в кабине нет.
– Что за чёрт! – выругался я про себя. – Теперь водителя придётся где-то разыскивать.
Сажусь в кабину. Ключ в замке. Включаю зажигание, нажимаю стартёр. Двигатель заработал и тут из-под колес выскакивает испуганный водитель Хай.
Пуски ракет он принял за взрывы бомб и спрятался в "надёжное место" – под ракету. Уступаю ему место водителя. Загоняем ТЗМ на подъездные мостики. Разворачиваем балку и тут обнаруживается, что трубка ПВД (приемника воздушного давления) ракеты миллиметров на 50 задевает за вертикальную стенку выступа площадки – в темноте мы подогнали ТЗМ слишком далеко от пусковой. Подъезжать второй раз нет времени. Хватаем лопаты, кирку и торопливо вырубаем в стенке канавку на высоте прохода ПВД. Через 3 минуты всё готово. Подаю команду расчету:
– Заряжай!
Быстро заряжаем ракету, состыковываю борт ракеты с пусковой.
– Пятая готова! – докладываю в кабину "С".
– Принято. Всем оставаться на местах! – поступила команда. Но стрелять не пришлось, так как целей в воздухе больше не было.
Четыре самолета, шедшие на нас плотным строем на высоте трёх тысяч метров, были сбиты тремя ракетами. Это произошло 11 августа 1965 года в 23-50 в деревне Зашон, волости Сиктхо, уезда Завьен, провинции Ниньбинь.
Выждав ещё полчаса, командир принял решение оставить позицию. При свертывании выкладывались из последних сил: в груди все горело, пот катился ручьями, а сердце колотилось так, что казалось оно вот-вот выскочит из груди. Со всех сторон из темноты доносилось русское "Давай! Давай!" и вьетнамское "Хай! Ба!". Через сорок минут после команды "Отбой-поход!" дивизион уже был на колёсах и уходил в джунгли. (По нормативам на свертывание дивизиона требовалось 2 часа.) Это был первый бой и первая Победа нашего 61-го дивизиона, который первым получил впоследствии звание "Героический".
Благодарность крестьян
Пока мы снимались, на позицию (как и предыдущей ночью) шли жители окрестных деревень, разбуженные грохотом боя и фейерверком из горящих самолетов. Они поздравляли нас с победой и сердечно благодарили:
– Спасибо, что вы, наконец, сбили эти проклятые самолёты. Они не давали нам покоя ни днём, ни ночью.
Многие несли подарки: апельсины, бананы, плоды хлебного дерева. Мы были тронуты таким вниманием. Я и сейчас помню благодарный, наполненный печалью взгляд женщины по имени Лоан, теплое пожатие ее натруженных, крестьянских рук и взволнованный рассказ:
– Спасибо! Вы отомстили за моих мальчиков. Прошлой осенью американцы бомбили нашу деревню. Первая бомба попала прямо в школу… Никто не успел выскочить. Погибли все… Погибли и двое моих мальчиков. Им было 11 лет. Их отец, Зиен, погиб еще в 1954 году в войне с французами. Он так и не узнал, что у меня родились близнецы… А теперь вот нет и их, моих дорогих мальчиков… Проклятые американцы! – с гневом и дрожью в голосе сказала она. – Возьмите мандарины, пожалуйста. Очень вкусные мандарины. Тинь и Нам очень любили мандарины…
Чем могли мы помочь этой несчастной женщине, как утешить других матерей погибших школьников? Только результативными пусками наших ракет. Поблагодарив всех, кто пришел поздравить нас с победой, за подарки и угощения, мы двинулись в обратный путь.
По дороге я выяснил у Тханя причину ночного перемещения их палатки. Оказалось вечером, уже после моего ухода, опасаясь, что палатку может залить обещанный синоптиками тропический ливень, они перенесли ее на более высокое место. Меня же Тхань не предупредил о своем "переселении", потому что не хотел будить. Сами же они, измотавшись за сутки, уснули так крепко, что даже сирену не услышали. Разбудил их только телефонный звонок из кабины "С".
Через час дивизион укрылся в неширокой лощине между гор. Рассредоточив и замаскировав технику под кронами деревьев, мы провели там весь следующий день под звуки далеких взрывов бомб и зенитных снарядов, периодически доносившихся со стороны оставленной нами позиции.
По дну лощины протекал небольшой ручеёк с холодной родниковой водой, а немного выше по течению мы обнаружили и его исток. Родник был обустроен: исток углублен и обложен камнем и, видя это, мы не побоялись попробовать воду из открытого источника. Родниковая вода оказалась приятной на вкус, чуть солоноватая она напоминала минеральную. Целый день мы пили её почти непрерывно. Вкус той прохладной, освежающей в тропическом зное родниковой воды я помню до сих пор. Много позже подобную воду мне пришлось пить из родникового ручья, текущего в Лену по её крутому правому берегу южнее города Ленска, где базировался наш студенческий строительный отряд ЭАПТФ МЭИ знойным летом 1969 г.