А разногласие с командиром полка произошло по более важному вопросу. Кроме выполнения плановых полетов вьетнамские летчики и вели воздушные бои с противником. Война продолжалась. Были у них и успехи в боях, были и промахи. Я предложил командиру полка совместно с вьетнамскими и нашими летчиками проводить анализ каждого проведенного боя. Я убеждал его, что это позволит существенно повысить качество тактической подготовки летного состава. Командир всегда игнорировал мое предложение. И вот один из дней я узнал, что летчики полка провели несколько групповых воздушных боев с противником, некоторые из которых были не совсем удачными. И я решил снова обратиться к командиру с предложением проанализировать проведенные в этот день бои. Я пригласил с собой своего замполита, тоже летчика, и мы вместе поехали на КП полка и там изложили наше предложение. Командир полка товарищ Чан Хань заметно нервничая, через переводчика сказал: "Товарищи, вы приехали к нам, чтобы оказывать нам помощь в борьбе с американскими агрессорами и другие вопросы вас не должны касаться". Я поняв, что мы с командиром полка подошли к границам дозволенного в наших отношениях, дал зарок никогда больше не обращаться к нему с этим предложением. Но об этом я вынужден был доложить своему непосредственному начальнику генералу Анциферову Е.Н.
Через неделю-полторы ко мне пришел старший переводчик Чан Ван Ван и доложил, что из полка передали, что завтра в полк приезжает министр обороны ДРВ генерал армии Во Нгуен Зиап и ему нужно показать пилотаж советских летчиков. Я сказал переводчику, чтобы он спросил у командира полка почему он не хочет показать пилотаж вьетнамских летчиков своему министру обороны. Но из полка подтвердили, что министр обороны хочет увидеть пилотаж именно советских летчиков. А часа через два к нам прибыл генерал Анциферов Е.Н. и объяснил суть предстоящего показа пилотажа нашими летчиками. Мы с ним быстро набросали план показа, в котором были отражены очередность взлета летчиков для выполнения пилотажа, на каких самолетах и какие посадочные устройства, сокращающих длину пробега, применяет при посадке каждый летчик. Например, первый летчик ограничивается только выпуском закрылков в посадочное положение, второй дополнительно выпускает тормозной парашют на пробеге, третий применяет еще и систему СПС (сдув пограничного слоя воздуха с крыла, увеличивающий подъемную силу, а значит и уменьшающий посадочную скорость) и последний применяет все перечисленные устройства, но тормозной парашют выпускает в воздухе еще до приземления самолета. Какие конкретно фигуры пилотажа должен выполнять каждый летчик, в плане не предусматривалось. Все летчики были опытные и каждый индивидуально должен был показать свое мастерство, т.е. свой почерк.
На следующий день рано утром мы прибыли на аэродром, самолеты были уже подготовлены к полетам и выстроены в один ряд на рулежной дорожке. Через некоторое время на " Волге" подъехал министр обороны, он был в военной форме. В машине кроме шофера сидела 8-10-летняя дочь министра, а на заднем сидении лежало охотничье ружье. Он поздоровался с нами и сказал, что ему дали кратковременный отпуск и он решил съездить на охоту, а по дороге решил заехать и проведать летчиков.
Генерал Анциферов Е.Н. пригласил министра подняться на вышку КДП. Мы с Сашей Мироновым, согласно плану, заняли готовность N 1 на учебно- боевом самолете МиГ-21у: он сел в первую кабину я – в заднюю. Он запустил двигатель и начал выруливать для взлета. Вдруг самолет начал уклоняться с рулежной полосы вправо и Миронов по самолетному переговорному устройству ( СПУ ) крикнул мне: " Отказали тормоза!".Я быстро перехватил управление тормозами на себя, но самолет не слушался тормозов и медленно сползал с рулежки, а затем передним колесом уперся в ограничительный фонарь и остановился. Я выключил двигатель. Генерал Анциферов Е.Н. пулей спустился с КДП, подбежал к нам и в гневе спросил: "В чем дело?" Мы доложили ему об отказе тормозов. "Исаев, быстро на боевой!" – приказал он мне. Я побежал на боевой самолет МиГ-21, а генерал вдогон крикнул: "Спокойно, только не зарывайся!" "Есть!" ответил я и быстро вскочив в кабину, начал запуск двигателя. Пилотаж начал сразу после взлета и уборки шасси. Выполнив комплекс фигур, я произвел посадку с выпуском тормозного парашюта. Еще на рулении я увидел взлетающий очередной истребитель. Так мы в строгой очередности показывали пилотаж вьетнамскому министру обороны. На земле я спросил у своих коллег: " Ну как вам мой пилотаж"? "Нормально! Пальмовый лист шевелился на крыше КДП, когда проносился над ним на малой высоте" – ответили они.
После показа министр обороны спустился с вышки КДП, подошел к нашим летчикам и поблагодарил всех за интересный показ, а затем, взяв меня за локоть руки, отвел в сторонку и спросил: "А вьетнамские летчики смогли бы так, как Вы?" Я сказал министру, что ваши летчики оканчивали наше летное училище, где их учили опытные инструктора, а теперь и мы помогаем им и дальше совершенствовать свое летное мастерство. Конечно, и ваши летчики смогли бы показать вам прекрасный пилотаж. Он сказал: "Спасибо".
Командир полка пригласил всех присутствующих к столу пить чай. Под навесом был накрыт продолговатый стол, по бокам стола стояли длинные скамейки. Командир полка товарищ Чан Хань сел рядом с министром обороны. Я сидел по другую сторону стола, но прямо напротив министра. За столом велась непринужденная беседа на различные темы. И вдруг, министр посмотрел на меня и задал мне неожиданный вопрос: "А какие у вас взаимоотношения с командиром полка?". Я даже вздрогнул от такого вопроса. Но, не раздумывая ответил, что у меня с командиром полка чисто деловые отношения. Все замолчали и больше на эту тему разговоры не велись. А я, после заданного мне министром обороны ДРВ вопроса, задал сам себе вопрос: "Теперь то, ты, понял, почему министр обороны решил по пути на охоту заехать и проведать летчиков".
Чай закончился, все встали из-за стола, а министр обороны обнял за плечи командира полка и они почти около часа ходили по рулежной дорожке и вели беседу на только им известную тему.
Не смотря на возникавшие иногда разногласия между советскими специалистами и вьетнамскими товарищами по каким-либо вопросам, они никогда не приводили к какой-либо обособленности или недоверию друг к другу и другим отрицательным последствиям. Мы всегда дружески общались друг с другом и вместе решали поставленные нам задачи по повышению боеспособности полка.
Я с большим уважением вспоминаю и командира полка товарища Чан Ханя и комиссара полка тов. Кыня, летчиков Бьео, Тона, Мао, Кыонга и др., а также начальника бюро обслуживания Тханя, старшего переводчика Чан Ван Вана (Ваню) и всех, всех, с кем вместе трудились и общались советские специалисты. С некоторыми молодыми летчиками, которых мы обучали я встретился позже уже в Советском Союзе в военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина, где я в то время служил, а они прибыли туда учиться. Добрая половина из них были Героями Вооруженных Сил Вьетнама. Значить наш труд не пропал зря. Смелость и отвага этих ребят, подкрепленные знаниями и опытом, полученными в ходе боевой подготовки, беззаветная любовь к своей Родине сделали их Героями.
Наряду с полетами, связанными с обучениями вьетнамских летчиков наши летчики выполняли и другие задачи, например, выполнение контрольно испытательных полетов после выполнения регламентных работ или после устранения серьезных отказов авиационной техники. В одно время решением командованием ВВС ВНА начали выполнять облеты самолетов поврежденных шариковыми бомбами на земле после их ремонта. Мы облетали несколько таких самолетов. Однако после катастрофы самолета МиГ-17 в соседнем полку при облете его корейским летчиком после такого ремонта, наше командование запретило нашим летчикам облетывать такие самолеты. Оказалось, что у этого МиГ-17 была повреждена не только обшивка, но и перебит лонжерон крыла. Поэтому такие самолеты требуют тщательной проверки степени повреждения конструкции и систем самолета. Это значить, что ремонт таких самолетов должен проводиться не в полевых авиаремонтных мастерских, а в стационарном ремонтном заводе. А их во Вьетнаме в то время не было.
Я вспоминаю всех ребят, нашей группы, которые в тяжелейших условиях честно выполняли свои обязанности возложенные на них. Судьба разбросала их по свету. Многие из них теперь живут в других странах, но память о своих товарищах не имеет границ, и мы будем хранить ее вечно. В памяти моей навсегда останутся мои коллеги-летчики, которые выполняли полеты днем и ночью в условиях отсутствия некоторых средств навигации и посадки. Я назову их фамилии. Это Галкин А.К., Карнаухов К.В., Макаров В., Трефилов В.Я., Игнатова В. А. С большой любовью вспоминаю наших тружеников инженерно-технического состава Полевого В.Ф., Морозова П.Н., Безбородова Я.М., Селяева Н.Д., Томилец Г.Р., Бойко Н., Корчагина В.Л., Ваалма Э.Ю., Меньших И.А., Самылова Б.Н., Грудина В.Н., офицера боевого управления (он же внештатный начальник штаба группы) Мирошника С.А., авиационного врача Асланова Г.Х.