…Гавриил Семенович открыл глаза. Спать больше не хотелось. Посмотрел на часы – половина шестого. Скоро подъем. Бодро вскочил, оделся и вышел из палатки. Фиолетовая темень ночи медленно отступала на запад. Заалела заря. В утреннюю прохладу легче дышится. "Жаркий будет денек", – подумал он, глядя на безоблачное небо.
С сопки, где раскинулся палаточный городок ракетчиков, открывается широкая панорама. Совсем рядом, у подножия, черной ниткой протянулась железная дорога, поодаль силуэты станции и аэродрома Кэп. А юго-западнее, километрах в восьмидесяти, Ханой – столица республики. Ее и поручено защищать дивизиону от американских истребителей и бомбардировщиков.
Майор в задумчивости прошелся по тропинке у палаток. С беспокойством посмотрел на сопку за озером. Она ощетинилась грозными стрелами ракет. Там позиция дивизиона. Правда, "позиция" – это не то слово. Просто на вершине выровнены площадки, на которых установлены и замаскированы установки и кабины.
В первый же день после приезда сюда произошел курьезный случай. Гавриил Семенович с удивлением заметил, что все "тэзээмки" с ракетами находятся у заряженных пусковых установок.
"Одно прямое попадание, – отметил он про себя, – и дивизиона как не бывало. Надо немедленно убрать машины с позиции. Но как это сделать?" Попробовал через переводчика объяснить вьетнамским товарищам, что так строить боевой порядок нельзя. То ли переводчик плохой попался, то ли по каким-то другим причинам, но машины продолжали оставаться на прежних местах.
– Вася, – позвал Гавриил Семенович крановщика рядового Швеца. – Видишь вон ту бамбуковую рощу?
– Вижу, – ответил солдат.
– Иди и перегони туда по очереди все машины. Только поделикатнее это сделай.
– Понял, Гавриил Семенович!
Швец подошел к первой машине, будто намеревался ее проверить. Затем сел в кабину. Попросил у вьетнамца ключ зажигания. Заревел двигатель, и машина отъехала с позиции метров на восемьсот. Таким же способом были перегнаны и остальные машины. Вьетнамцы в недоумении: что это такое? Долго пришлось объяснять. До сих пор смеются вьетнамские товарищи. Говорят, здорово вы нас тогда обучили рассредоточивать технику.
Прошла неделя с того дня, как дивизион во Вьетнаме. Много изменений произошло за это короткое время в жизни солдат и офицеров. Читать о войне, смотреть ее по телевизору – это одно, а участвовать самому в боевых действиях – совсем другое. Даже ему, Гавриилу Семеновичу Рыжих, бывалому фронтовику, прошедшему, как говорят, огонь, воду и медные трубы, и то не по себе бывает при виде тех разрушений, которые совершает здесь американская авиация.
Командир не заметил, как, обогнув озеро, подошел к сопке. Вверх по склону протянулась узкая полоска дороги, протоптанная сотнями солдатских ног. По – нескольку раз в день зовет солдат сюда властный зов сирены. Занятия и тренировки проходят ежедневно. Очень много сейчас забот у командира. Нужно и своих подчиненных обучать и вьетнамских товарищей. А их в дивизионе 200 человек. Наши воины за три дня уже полностью освоили комплекс и теперь помогают своим боевым друзьям. Вьетнамские стартовые расчеты уже выполняют все нормативы с оценкой "хорошо".
На каждой тренировке Гавриил Семенович стремится создать обстановку, максимально приближенную к боевой. И никакой скидки на сорокоградусную жару. Порой пот заливает глаза, хочется присесть, отдохнуть. Но нельзя расслабляться. Ведь каждый день боевой учебы удесятеряет силы дивизиона, вселяет уверенность в победе.
Недавно после очередной тренировки подошел к нему молодой офицер Александр Деревянко и выпалил в сердцах:
– Замучили вы нас, Гавриил Семенович, с окопами, укрытиями, тренировками. В касках на такой жаре ходим.
Нахмурился командир. Хотел было отчитать офицера, да передумал. Сразу видно – молодой еще, пороху не нюхал. А вслух сказал:
– Не горячитесь, Александр Николаевич. Раз копаем, значит, надо. Время покажет, кто из нас ошибается. Бой ведь самый справедливый судья…
Командир дивизиона медленно идет по позиции. Поочередно подходит то к одной, то к другой пусковой установке, придирчиво осматривает. Вчера звонили из учебного центра. Передали, что сегодня в дивизион приедет министр национальной обороны генерал армии Во Нгуен Зиап. Нужно, как говорится, не ударить лицом в грязь, показать все, на что способен дивизион.
На сопке, где виднеется лагерь дивизиона, из палаток высыпали солдаты. Новый день боевой учебы начался. Каким он будет?
Вскоре на позиции остановилось несколько легковых машин. Прибыл министр обороны. Тепло поздоровавшись с солдатами и офицерами, начал расспрашивать командира о возможностях комплекса, подготовке личного состава. Беседа длилась долго. Затем министр решил посмотреть работу стартового расчета.
Через переводчика Рыжих подал команду на заряжание пусковой установки. Дружно работали вьетнамские воины, напористо. Гавриил Семенович и сам порой удивлялся, откуда берется сила у этих невысоких хрупких парней.
Ракета на пусковой установке. Во Нгуен Зиап остался доволен работой расчета. Поблагодарив воинов за службу, уехал из дивизиона.
Не успела последняя машина скрыться за поворотом дороги, как над позицией повис протяжный вой сирены.
Тревога!
Немало их было в жизни Гавриила Семеновича. Кажется, можно уже привыкнуть. Но нет. Каждый раз сигнал тревоги врывается неожиданно, будоражит душу. И всегда вызывает лишь одно стремление – поскорее занять свой боевой пост.
В кабине управления полумрак. Бледно-оранжевые светящиеся экраны индикаторов освещают лица воинов. Все приготовились к боевой работе.
Гавриил Семенович внимательно всматривается в экран индикатора. С юго-востока прямо на дивизион идут три цели. Четко видны отметки от них. "Но почему три?" – мелькает тревожная мысль. – Ведь американцы никогда так не летают. Это известно еще по войне в Корее".
– Уточнить, – командует он оператору станции разведки целей сержанту Искакову.
– Три, – упорно стоит на своем оператор.
Сомнения вроде бы рассеялись, но где-то в глубине души затаился холодок тревоги: что-то вроде не так. Однако медлить нельзя. Цели все ближе и ближе подходят к зоне пуска.
– Поиск! – командует офицер.
Послышались доклады.
Время летело стремительно, и вскоре командир приказал:
– Цель уничтожить двумя!
– Есть захват! – докладывает офицер наведения ст. лейтенант А. Опарко.
Гавриил Семенович по громкоговорящей связи извещает об этом весь боевой расчет.
Командир дивизиона сосредоточен. Искоса поглядывает на Опарко и видит, как у офицера наведения краснеет от напряжения лицо. Крупные капли пота медленно стекают на подбородок.
– Пора, – обращается Опарко к командиру, – а то поздно будет.
– Спокойно, – отвечает Рыжих. – Успеем.
Цель надо подпустить поближе, чтобы поразить ее наверняка. Опарко выжидающе смотрит на командира. Рука его невольно тянется к кнопке.
Пуск! Громовые раскаты слышны и в кабине. Ракеты стартовали. И в это время тревожно звучит голос оператора сопровождения ефрейтора Кутукова:
– Цель двоится!
– Тремя! – командует Рыжих.
Теперь все внимание офицеров сосредоточено на индикаторе. "Пачка" ракеты медленно, словно нехотя, ползет навстречу цели. Вот она приблизилась к цели, соединилась с ней и … проткнув ее, ушла дальше. То же случилось и со второй ракетой.
Что это, промах? Опарко растерянно смотрит на командира. Не может быть!
Командир чувствует, как мелкая дрожь проходит по телу: "Спокойно, – мысленно приказывает он себе. – На тебя смотрят. Ты не имеешь права хоть чем-нибудь показать свое волнение".
– Как работает аппаратура? – запрашивает он.
– Нормально, – отвечает офицер.
Теперь Рыжих следит за третьей ракетой. Она стартовала последней и идет к цели. Вскоре вздох облегчения вырвался у командира. Цель уничтожена. Счет сбитых американских истребителей в провинции Ха-Бак открыт.