Незаметно спустилась ночь, пришлось зажечь свечи. Подали сигнал к ужину. Гостя в общую столовую приглашать не стали, его внешний вид и поведение оставляли желать лучшего. Ужин принесли в комнату. Но оказалось, что выпивка-то подошла к своему концу. У разгулявшихся выпивох это обстоятельство вызвало тревогу. Все дело испортил Игорь, подав из своего угла голос:
– Александр Иванович, если еще хотите выпить… – Его немедленно перебил командирский бас:
– Какой вопрос, Игорек!!! Конечно, хотим, конечно. Странные вопросы ты задаешь иногда, доктор. Сегодня такой гость… Такой гость…
– У меня здесь под лежанкой в чемодане есть женьшень. Достаньте.
Было известно, у Игоря в чемодане лежала пол-литровая бутылка настойки корейского женьшеня с настоящим корнем. Доктор знает что покупать – лекарство!
– Вот это делово! – воскликнул приезжий доктор. – Сейчас мы с тобой протрезвеем, командир. А потом соберемся в дорогу.
На столе появилась бутылка с корнем, и встала рядом с другой, в которой был лоамой. Женьшень и рис – первопродукты этих двух хмельных напитков.
– Будем пить так, командир, – продолжал приезжий доктор, наш гость. – Рюмку рисовой, рюмку женьшеня. Хмель как рукой снимет. А то мы с тобой того…
У меня невольно расширились глаза, глядя на него и не мог выговорить слов, которые застряли на языке: "О чем ты, доктор?" – Да-да. Не строй удивленные глаза. Я практически это проверял. Поразительное лекарство!
– Ладно, не шути, – наконец сказал я, поняв, что будет настаивать на своем. – Можно понять заблуждения простых смертных, но кандидата медицинских наук… Но извини меня.
– Да я тебе еще раз объясняю, что проверил на себе. Не знаю как там с законами природы, логики и арифметики, но я тогда нисколько не пьянел – я после каждой рюмки водки выпивал рюмку женьшеня. Она, точно, нейтрализует водку. Как и почему это происходит – я объяснить не могу, но это так.
Чего с ним спорить? Пьяный есть пьяный. А Александр Васильевич молчал, улыбался. Слушал спокойно наш спор и, не повышая голоса повторял:
– Кто из вас прав, кто не прав, мы это сейчас же и проверим. Мы это сейчас же и проверим… – Стал разливать в рюмки лоамой.
Что было делать? Беспокойство вызывает сама поездка. Не было бы необходимости ехать – пожалуйста, пусть пьют себе "на здоровье". Не отнимать же из рук рюмки, того и глядишь, подерутся.
Ладно, думаю, пусть выпьют, может уснут, к ночи выспятся.
Еще принесли что-то горячее. "Под горячее" опять было выпито довольно много опьяняющих и "отрезвляющих" рюмок. Из своего угла встревал в разговор Игорь Павлович. Вроде больной, тем более не выпивший, но все равно подогревал сидящих за столом. Те слушали его не перебивая, "из уважения к больному", а потом "развивали его мысли".
Время подходило к десяти, когда пришел водитель с переводчиком. Он интересовался, едут донгти лиенсо сегодня в Ханой или останутся ночевать. Наш гость тут же встал и подошел к водителю.
– Едем, и только так, – выговорил он, едва шевеля губами и пытаясь хлопнуть вьетнамца по плечу.
Я начал отговаривать доктора, предложил сейчас же лечь спать , а в путь тронуться рано утром. Меня на этот раз поддержал и командир, и Игорь Петрович. Но не тут-то было: доктор из Ханоя упрям: едем и все. Поспорив довольно долго, мы сдались (какой толк спорить с пьяным?), потеряли надежду в успехе и начали готовиться к отъезду. Было единственное желание: быстрее посадить доктора в автобус и постараться его усыпить. Но спать он никак не собирался. Был возбужден, ходил шатаясь туда-сюда, без умолку говорил. Игоря занесли в автобус на носилках, уложили между сиденьями. Доктор тоже вошел в автобус, но ложиться и не думал. Отправлять их в таком состоянии никак было нельзя. Что же делать? Всячески старались
задержать их, но время шло. Ну, наконец, он замолк и вскоре заснул на
переднем сиденье. Я предлагал дать кого-либо на помощь, но Александр Васильевич не согласился.
– Доедет как миленький, проспит до самого утра, – сказал он.
Так и уехали вчетвером: водитель, переводчик, больной и … пьяный.
Для Игоря эта поездка продолжалась долго. О том, как они добирались до столицы, устраивался в госпиталь, он рассказывал потом, месяц спустя в госпитале. Приехав в Ханой, решили сначала
отвести доктора в гостиницу. Его невозможно было разбудить. Пришлось втроем тащить на второй этаж, укладывать в постель, и только потом ехать в приемный покой госпиталя. Получилось так, что не доктор сопровождал больного, а больной – доктора, здорового. Когда потом мы встречались с ханойским доктором, он виновато опускал глаза, отворачивался.