По дороге в госпиталь я обратил внимание на множество колодцев, вырытых вдоль дорог и тротуаров. Сверху они закрывались крышками. Это были индивидуальные укрытия. Все это появилось после применения американцами шариковых бомб против мирного населения.
У входа на территорию госпиталя, привязанная цепью к металлической трубе обезьяна-орангутанг развлекала собравшихся вокруг зевак. Я также остановился и был поражен ее способностями. Она с нетерпением ожидала кормильца, непрерывно поглядывая в сторону его вероятного появления. И когда этот человек в больничной пижаме с алюминиевой миской в руке появился, обезьяна встала во весь рост, вытянулась по стойке смирно, положив левую лапу на голову, а правую приложив к виску для отдания чести, громко рявкнула: 'Тяо дом ти!', что означает 'здравствуй товарищ'. Получив миску с рисом и травой, обезьяна мгновенно проглотила все, выпрямилась, надела пустую миску на голову и прокрычала: 'На Сайгон!', выбросив, при этом вперед правую руку, чем вызвала восторг у всех присутствующих.
В госпитале к Смирнову меня не допустили, заявив, что он находится в тяжелом состоянии. Так и не увидев его, я вернулся обратно в дивизион. Известно, что сразу после ранения Смирнову срочно была сделана операция по удалению разорванной осколком почки. Но, несмотря на все старания врачей, оставшаяся почка не справилась с нагрузкой в жарком климате Вьетнама, и 24 октября Смирнов скончался.
Это была тяжелая потеря для всех нас. Каждый понимал, что мог оказаться на его месте. Тело погибшего отправили в Союз. Родители, конечно, не подозревали при выполнении какого боевого задания погиб их Виталий. Позже им был вручён орден боевого Красного Знамени, которым Виталий Смирнов был награждён посмертно.
Тем же рейсом в Москву в цинковом гробу было отправлено тело капитана Зиновьева.
Закончив все восстановительные работы, дивизион совершил ночной марш на очередную позицию. Позиция была выбрана на бывшем рисовом поле и представляла ровную площадку с мягким грунтом. С юга в двух-трех километрах от позиции тянулись горы. Недалеко от позиции находилось также здание школы, в котором нас и разместили. Для оборудования позиции было привлечено около 100 человек местного населения, оснащенных корзинами, лопатами и мотыгами. Основная их работа заключалась в сооружении из грунта обваловочной насыпи вокруг ПУ и создании естественной маскировки из бамбука или банановых деревьев. Позиция напоминала улей, вокруг которого непрерывно роились пчелы.
В разгар работ на позицию приехали полковник Н.В. Баженов и капитан А.Б. Заика. Я кратко доложил им обстановку. Осматривая позицию, полковник Баженов начал разговор о моих действиях 17 октября. Я сразу ощутил, более чем когда-либо при прежних встречах, его доброжелательное отношение ко мне.
Вскоре работы по подготовке позиции были полностью завершены и дивизион занял ее. После развертывания техники боевой расчет проверил ее настройку, функционирование и к утру все было готово к бою. Все свободные от дежурства сели в автобус и направились к месту нашего размещения. Я и подполковник И.А. Лякишев ехали вместе с полковником Н.В. Баженовым в 'Варшаве' (наша бывшая 'Победа'). По пути мы увидели на краю рисового чека зенитную пушку 57 мм, которая почему-то оказалась на дне глубокой ямы, откуда крестьяне черпали воду для заливки рисовых чеков. Обращаясь непосредственно ко мне полковник Баженов сказал:
– Демченко, возьмите солдат, тягач АТЛ и попробуйте ее вытащить.
Прибыв к месту нашего размещения, я взял двух солдат из своей батареи и на легком тягаче АТЛ через полчаса уже был возле застрявшей пушки. Один из солдат, привязанный веревкой к тягачу, спустился на дно ямы, зацепил пушку тросом и мы лебедкой тягача вытащили ее наверх. Зенитная артиллерийская батарея, предназначенная для прикрытия нашего дивизиона, располагалась недалеко на возвышенности. Мы доставили туда эту пушку и сдали ее дежурному артиллеристскому расчету. Вечером командир этой зенитной батареи – капитан, прибыл в наш лагерь и сердечно поблагодарил за пушку нашего командира подполковника И.А.Лякишева.
На следующий день 30 октября 1965 г. (суббота) с утра была объявлена готовность по высотной, одиночной, малоскоростной цели. По всем параметрам мы определили, что это беспилотный разведчик. Высота цели – 22 тыс. метров. Едва ПУ успели войти в синхронизацию, как подполковник Лякишев подал команду:
– Цель уничтожить одной ракетой! – что нас всех удивило.
Согласно 'Правил стрельбы' в этом случае назначаются три ракеты, и стрельба ведется очередью с интервалом пуска 6 секунд. Цель считанные секунды находилась на самом краю зоны поражения, и пока ракета долетела в расчетную точку, цель вышла из зоны поражения, ракета на большой высоте самоликвидировалась. Пуск очередной ракеты был бесполезным, так как по параметрам цели даже стрельба вдогон уже была невозможна. Самолет-разведчик улетел, теперь надо ждать удара авиации. Но в этот день его не было. Через некоторое время в дивизион прибыл капитан Заика и начался неприятный разбор неудачной стрельбы. Подполковник Лякишев открыто признал свою ошибку, но тут же заявил, что на такую цель не будет тратить по три ракеты! Как решался дальше вопрос по отношению к нему, я не знаю, но он остался командовать дивизионом до самого отъезда в СССР.