– Почему-то я совсем этому не удивляюсь, – вздохнула Дана. – Вам не кажется, Санти, что вы вообще гораздо легче находите общий язык с женщинами, чем с мужчинами?
– Вы правы, проницательнейшая Дана. Женщины, дети и собаки мне куда интереснее. Вы хотели узнать, где расположена «Валгалла»? Минутку... Эстер!
Она не успела услышать, что ответила Мондрагону его ВС, потому что именно в эту секунду линк на ее запястье ожил и произнес голосом Фробифишера:
– Дана, ты мне нужна.
– Иду, босс. – Янечкова отключила связь и повернулась к Сантьяго: – Прошу меня извинить, Санти. Увидимся позже.
Откровенно говоря, она даже обрадовалась вызову Роберта. В геликоптере всех рассадили по ранжиру – Фробифишера с королем Аравийским, Мондрагона с де Тарди, а Ивана вместе с прочими репортерами и телохранителями ибн-Сауда отправили куда-то в хвостовую часть машины. Дане достался лощеный красавчик из АБТ, про которого рассказывал ей Сантьяго, англичанин по имени Гарольд Статхэм-Пэлтроу. Они едва успели обменяться парой дежурных фраз, как де Тарди внезапно поднялся и скрылся в отсеке для Самых Важных Персон. Сантьяго немедленно замахал руками, призывая Дану присоединиться к нему.
Англичанин, вместо того чтобы проявить минимальный такт и удержать Янечкову на месте, радостно закивал – конечно, конечно, идите, мадемуазель, не смею вам препятствовать. Оскорбленной Дане не оставалось ничего, кроме как пересесть к Мондрагону и всю дорогу до «Асгарда» слушать его сомнительного качества комплименты. Но тут уж сама виновата, девочка, сказала себе Дана, никто не заставлял тебя кокетничать с темпераментным испанцем. Однако если быть до конца справедливой, то небольшое поощрение он все-таки заслужил. Как бы то ни было, Дана покинула его с легким сердцем.
Она отодвинула в сторону складывающуюся в гармошку дверь и вошла. Три человека сидели к ней спиной. Когда Дана перешагнула порог, Роберт и король Аравийский обернулись – кресла в VIP-отсеке поворачивались вокруг своей оси. Третий – де Тарди – склонился над какими-то бумагами и внимания на нее не обращал.
– Дана, – произнес Фробифишер бесцветным голосом, который обычно не предвещал ничего хорошего, – будь так добра, объясни мне, что означает вся эта чертовщина со сменой гражданства? Неужели ты всерьез собираешься поменять свой статус в иерархии Федерации на подданство Аравии ?
Янечкова бросила гневный взгляд на ибн-Сауда. Король невозмутимо разглядывал ее своими кофейными глазами.
– Простите, сэр, – произнесла она сдержанно, – но я не совсем понимаю, о чем идет речь.
Фробифишер тяжело вздохнул.
– Его Величество король Аравийский собирается предоставить тебе статус подданного своего королевства. Якобы по твоей личной просьбе. Возможно, ты объяснишь нам, о чем именно идет речь?
«О господи, – мысленно простонала Дана. – Этого мне еще только не хватало. Тоже мне, король – язык за зубами держать не умеет... А с виду кажется таким надежным».
– Ваше Величество, – тихо проговорила она, – когда я пришла к вам со своей просьбой, я надеялась, что наш разговор останется между нами. Я просила вас ничего не рассказывать моему боссу. Зачем же вы это сделали?
Хасан ибн-Сауд медленно погладил бородку. Движения его тонких артистичных пальцев странным образом гипнотизировали Дану.
– Скажем так, мадемуазель Янечкова, у меня были на то довольно веские причины. К тому же хоть вы и просили меня не обращаться с подобной просьбой к моему другу Роберту, я вам, если помните, такого слова не давал.
И вправду не давал, подумала Дана. А что бы изменилось, если бы дал? Все равно ведь нашел бы, чем оправдаться.
– Надо ли понимать эти слова так, что ты действительно хочешь уехать в Аравию? – Если минуту назад в голосе Фробифишера чувствовался легкий холодок, то теперь его температура упала до абсолютного нуля. – После всего, что дала тебе Федерация?
Ну, девочка, решайся, сказала себе Дана. Тебя, похоже, приперли к стенке. Давай выбирай, на что ставить – на красное или на черное. А может быть, на зеро?
– Да, босс, – четко произнесла она, глядя прямо в прикрытые набрякшими веками глаза Фробифишера. – Я бы хотела покинуть Федерацию. И я действительно просила Его Величество помочь мне принять подданство его королевства. Я не вижу в этом никакого преступления – особенно принимая во внимание некоторые перемены, о которых я бы не хотела здесь распространяться.
Ибн-Сауд перестал наконец поглаживать бородку и выпрямился в своем кресле, пристально глядя на Дану.
– Я обдумал вашу просьбу, мадемуазель Янечкова, и счел возможным ее выполнить. Указ о присвоении вам гражданства Объединенного королевства Аравии уже подготовлен. Возникает лишь одно затруднение – помните, я говорил вам о годовом доходе в пятьдесят тысяч динаров ?
– Разумеется, Ваше Величество. Я сказала, что у меня нет таких денег.
– Это не совсем так, мадемуазель. Кое-какие сбережения у вас все же имеются.
Фробифишер кашлянул.
– Прошу прощения, Ваше Величество, формулировка некорректна. Ценные бумаги, записанные на имя мисс Янечковой, находятся под моим управлением. Это своего рода вложение в будущее, вклад, который нельзя забрать в любой момент. К тому же мисс Янечкова не сможет воспользоваться этими деньгами, если откажется от гражданства Федерации.
– Как видите, ваш многоуважаемый начальник не склонен расставаться с вами, мадемуазель. – Лицо ибн-Сауда оставалось бесстрастным. – Именно поэтому я и попросил позвать вас сюда. Возможно, вы переменили свое мнение? Юные девушки порой бывают непостоянны...
– Не до такой степени. – Дана заставила себя улыбнуться. – Я по-прежнему была бы счастлива стать подданной Вашего Величества. Однако мистер Фробифишер совершенно прав:
без его согласия я действительно не могу забрать свои деньги из фондов Федерации.
– Рад, что ты это понимаешь. – В голосе Роберта появились снисходительные нотки. – Мне кажется, Ваше Величество, дальнейший разговор на эту тему беспредметен. Тем более что мы уже подлетаем к «Асгарду».
– Отнюдь, – жестко сказал Хасан ибн-Сауд. Кустистые брови Фробифишера удивленно подпрыгнули. – Я полагаю, что нам есть о чем поговорить. Судьбу вкладов мадемуазель Янечковой решаете вы. Стало быть, в вашей власти продать ценные бумаги, записанные на ее имя, или просто перевести их в Королевский банк Эр-Рияда.
Фробифишер медленно покачал своей породистой головой.
– Помимо физических возможностей, существуют еще понятия права и этики, Ваше Величество. Граждане неанглосаксонского происхождения не имеют права распоряжаться вкладами в национальные фонды: за них это делает Иммиграционная финансовая корпорация. Я не хотел бы создавать опасный прецедент. Поймите меня правильно...
– Прошу прощения, Роберт, – перебила босса Дана, сама удивившись такой дерзости. – Корпорация здесь ни при чем. Ты же вложил все мои деньги и акции в частный трастовый фонд – федеральные структуры к нему никакого отношения не имеют.
– Тем более, – кивнул король Аравийский. – Спасибо за уточнение, Дана. Полагаю, вы можете быть свободны... если, конечно, у мистера Фробифишера нет к вам больше вопросов.
– Иди, Дана, – сухо произнес Роберт. – Иди и знай: я возмущен твоим поступком. По возвращении мы поговорим о причинах, толкнувших тебя на этот безумный шаг.
По возвращении, подумала Дана. Теперь он меня точно уволит к свиньям собачьим. И денег из него не выцарапаешь, ибн-Сауд просто плохо его знает.
– Не волнуйтесь, мадемуазель. – Король будто услышал ее мысли. – Я приложу все силы к тому, чтобы уговорить вашего уважаемого начальника изменить свою точку зрения.
– Спасибо, Ваше Величество, – промямлила она. Получилось совершенно по-дурацки. Хотя она злилась на ибн-Сауда, сдавшего ее Фробифишеру со всеми потрохами, слова об указе, дарующем «мадемуазель Янечковой» аравийское подданство, на какое-то мгновение вернули ей надежду. Всего на мгновение, до тех пор, пока не стало ясно, что Роберт никогда не позволит ей воспользоваться этим выходом. Не из мстительности – он никогда не отличался особой злопамятностью. Просто босс не терпел, когда такие вопросы решались за его спиной. Именно поэтому Дана и хотела заручиться вначале согласием ибн-Сауда, а потом уже обращаться к Роберту. Теперь, однако, на такой вариант рассчитывать не приходилось. Оставалось лишь надеяться, что король Аравийский действительно сумеет как-то уговорить Фробифишера, в чем Дана, по правде говоря, очень сомневалась.