Я обращался к рифмам старым,
Даши разбил британских львов,
Их земли отданы татарам.
Здесь Лондон был. Прошел Гурхан —
И тишина, как в мертвом склепе.
Уносит Темза в океан
Сгоревший труп и серый пепел.
Он первым был, но не один —
За ним еще придут чжурчжени.
Молись, английский паладин,
Свидетель многих поражений.
См. также:
Трагедии Уильяма Секспира:
«Король Стивен».
«Стивен и Матильда».
«Юлий де Шир».
«Король Шир».
Поэма Геварда Чо «Ульдашир».
Трагедия Кристофа Мерло «Уландашир».
Исландская «Сага об Ульфе Апельсинском».
Роман Ирвинга Лао «Пусяньский периметр».
Восьмихвостый штандарт символизировал восемь главных народов Империи:
1) Чжурчжени;
2) Бохайцы. «Jurchen proclamations emphasized the common descent of the Balhae and Jurchen people from the seven Wuji tribes, and proclaimed „Jurchen and Balhae are from the same family“. The fourth, fifth and seventh emperors of Jin were mothered by Balhae consorts. The 13th century census of Northern China by the Mongols distinguished Balhae from other ethnic groups such as Goryeo, Khitan and Jurchen. This suggests that the Balhae people still preserved their identity even after the conquest of the kingdom». (С)
3) Татары.
4) Китайцы.
5) Ориссанские индусы (см. главу 9).
6) Грузины (см. главу 13)
7) Кавказо-англичане, потомки крестоносцев Ричарда Львиное Сердце (см. главу 13)
8) под вопросом.
Интерлюдия-1. Марсианские каналы
Оставив дом на берегу и космодром в своем улусе, летел на Марс Пусянь с Вань Гу.
Вань Гу как Лось.
Пусянь был Гусев.
В эпоху Тан, а может, Цин, назло далекому поэту, построил скромный мандарин технологичную ракету. Пронзив Великое Кольцо на звездолетном аппарате, на Марсе грохнулось яйцо.
— Такая рифма, вашу матерь, — Пусянь заметил, раздражен. — Здесь приключений выше крыши! Надеюсь, Эдмонд Гамильтон о нас роман еще напишет. И путешествие с Земли в романе том поставит точку. Супруг чудесной Брэккет Ли! Нам посвяти хотя бы строчку!
Пусяня помыслы чисты. На Марс пришел с душою светлой. Над ним, в просторах пустоты, горит огнем звезда Талцетл.
Он посмотрел по сторонам.
— Небезопасное начало! Я вижу опустевший храм и марсианские каналы. Водой каналы не полны — сплошной песок и мелкий камень. А в храме том богам войны давно молились марсиане.
В ответ сирен раздался вой! Напоминающий кого-то, шагнул треножник боевой, провел лучом по звездолету. Но воевавший столько лет, наш персонаж остался целым! Пусянь открыл огонь в ответ из пистолета «парабеллум». В его стволе таился адЪ, врагу неведомые силы. В колпак ударился снаряд — и марсианина убило. Так наступил конец врагу. Он помер рядом с тем каналом. И восхищается Вань-Гу непобедимым генералом:
— Ты просто снайпер-ватерпас! Про подвиг твой напишут сказку!
— Враги пустили черный газ! Мой друг, одень скорее маску, — Пусянь ответил, бледнокож. Но что скрывается за фразой? Пусяня газом не спугнешь, он сам врагов отравит газом.
И только ветер, величав, разносит вопли «Улла!… Улла!…» Читатель, это прочитав, не упади на пол со стула.
Так был треножник побежден.
Но вот пошли за ним в атаку американец Картер Джон и Дочка Тысячи Джеддаков. За ними Факсон, Эдсель, Парк и абсолютные Синтеты. Стоит на горизонте Сарк, пока хранит свои секреты — пока! В гробу видавший Марс, и даже в рабстве непреклонный, неустрашимый Мэтью Карс, сжимая шпагу Рианона, из тьмы веков, совсем один, грядет с финальным приговором. И взгляд принцессы Иваин его сверлит с немым укором. Сверкая глазом в темноте, и в приговор еще не веря, сердито миссис Ттт во двор распахивает двери. На сотнях тысяч кораблей, в последний бой, как солнце жаркий, Армады Звездных Королей несут огонь по воле Старка. За ним следит холодный ум. Но ожидают результата — и Скелетоидный Сасум, и марсианский гладиатор, что захватил на Марсе власть, и планы гнусные расстроил!
И Аэлита отдалась непобедимому герою.
Интерлюдия-2. Песнопение
Апокриф-2. Симон Боливар